Душа и тело. Наталья Антарес

бойфрендом, но при этом у меня язык не поворачивался определенно сказать, что теперь я стала самой собой и обрела гармонию. Возможно, истоки обуревающих меня противоречий крылись в глубинном осознании того факта, что навеки оставшаяся в прошлом Беата была физически не способна на поступки, требующие перешагнуть через принципы морали, заглушить голос совести, пренебречь чувствами близких людей и в случае необходимости без колебаний шагать по головам, хотя Беата нынешнего образца делала всё это на регулярной основе, и у нее великолепно получалось поддерживать выбранный имидж бизнес-леди.

      Иногда мне невольно казалось, что мой внешний облик тоже изменился, и дело здесь было вовсе не в окраске волос и неумолимо подступающем тридцатилетнем рубеже: во мне появилась какая-то непривычная, однако, по-своему притягательная жесткость, то, что в женских кругах принято называть стервозностью. Как и в Германии, у меня толком не было подруг: восстановить прежние связи со школьными товарками мне не удалось, а заводить новые знакомства я особо и не старалась. Откровенничать с кем-либо я твердо зареклась еще в Ор-Эркеншвике, острой потребности в шумных посиделках я не испытывала, а ежедневно терпеть завистливые взгляды и слышать за спиной отголоски самозабвенного шушуканья на тему моей личной жизни тем более не желала. Мне вполне хватало делового общения со своим крошечными коллективом и напряженных переговоров с заказчиками, а со светскими выходами просто на отлично справлялся Родион. Моя работа предусматривала запредельную коммуникабельность, но дома я иногда позволяла себе расслабиться и побыть наедине с собой. Я могла часами стоять у окна и отсутствующим взглядом созерцать урбанистические пейзажи столицы до тех пор, пока мама осторожно не прикасалась к моему плечу в бессознательном стремлении вырвать меня из чар оцепенения.

      Для отца с мамой мое возвращение в родные пенаты стало болезненным ударом не только в психологическом аспекте. За первый год с момента приезда я вытянула из родителей огромную сумму денег, сама, при этом не вложив в семейный бюджет ни копейки. Мне нужно было оплачивать обучение в университете, консульские сборы, услуги адвоката и много чего еще, а у меня не было средств даже на еду. Одно время мама тактично намекала, что мне не стоит рубить сплеча и отказываться как от финансовых претензий к экс-супругу, так и от гражданства Евросоюза, но я изначально была настроена категорично, и наш развод обошелся Эберту исключительно моральным ущербом. В общем, я вынуждена была сидеть на шее у родителей, пока у меня не появились подработки, худо-бедно позволявшие мне хотя бы не просить денег у мамы на каждую мелочь. Я непрерывно ощущала вину перед родителями, третий год подряд вкалывающими без отпуска, и к летнему сезону мне удалось накопить достаточную сумму, чтобы купить им путевку в экзотический Таиланд. Я не сомневалась, что, в частности, мама, с грустью ностальгирует по европейским вояжам с обязательным посещением знаменитых