Башни Эквеллора. Ирина Ростова

ответила Мист. – Эола Эйиладд!

      Ее резко дернуло назад, но почему-то пространство сна не лопнуло, как обычно, под натиском этих слов – пароля, а растянулось, раздвинулось, искажаясь, и только потом истончилось, превращаясь в серый пепел. Мист с размаху упала на твердое, вздымая вокруг серые клубы, пахнущие затхлостью и временем, автоматически стала подниматься, но ее тут же отбросило снова, словно ударной волной.

      – Думала, так просто? – спросил с ужасным осиплым присвистом ар-Маэрэ, делая нетвердый шаг на подламывающихся ногах и возникая над ней. – Думаешь, один раз сбежала и все, молодец? – спросил он, вытягивая вперед руку, с которой пластами облезала кожа вместе с обгоревшим мясом. Словно зачарованная, Мист наблюдала за тем, как он сжимает искривленные, изуродованные пальцы: сначала медленно, а потом быстро, словно хватая и откидывая что-то. Ее ударило воздушной волной и жаром, опаляя и отбрасывая, подняло и резко швырнуло на землю, осыпая пеплом. Подгоняемая новыми ударами воздуха, Мист покатилась по земле, бесполезно пытаясь остановиться, схватиться за что-нибудь, но кругом не было ничего, кроме мелких камней, которые царапали ее руки и оставляли синяки на теле. Ничего, кроме пепла, который забивал глаза, нос, рот, проникая в легкие и глотку. Мист захрипела, пытаясь выкашлять его, но ее продолжало тащить и переворачивать, пока она окончательно не потеряла понимание того, где пустошь, а где бледное небо. Оба пространства были серы и полны пепла – и боли. Беспомощность порождала страх, а бесплодные попытки противостоять атакам только отнимали силы.

      – Научу… тебя… не дерзить, – отдались в ушах девушки слова, и толкающая ее сила стихла. – Не станешь… перечить, – громкость голоса мага резко увеличилась, и к концу стало такой, что внутри головы Мист словно что-то лопнуло, и кровь хлынула из ушей. Она заорала сама, но ничего не услышала, и только голос ар-Маэрэ перетек за стену ее глухоты. – Научу знать меру.

      Звук дрожащей волной прокатился по телу Мист и рассеялся в нем до самых последних отголосков, порождая там шевеление и зуд. Словно тысячи червяков поселились внутри, на обратной стороне кожи, на обратной стороне глаз, в венах и артериях, копошась, извиваясь, кусая беззубыми острыми деснами.

      Мист кричала и орала, но крик ее был заключен вовне, и в глазах был пепел, а черви грызли и грызли ее нутро, не уставая, не иссякая, пока на ее сердце не сжалась испепеляющая рука.

      Пальцы сжались, разжались, снова сжались и выпустили.

      Дрожа, Мист открыла глаза. Измученное болью тело, не веря в освобождение, вибрировало каждой клеткой.

      Над головой был потолок: какой-то новый, незнакомый потолок, не подземный замок Основателей, не классная комната Мейли-из-Сполохов, не одна из известных ей башен.

      – Тебе, кажется, чем-то не понравилась та комната. Я решил вспомнить другую, – сказал вежливый голос.

      Мист с трудом приподнялась на локте и обвела взглядом полупустой зал. Каждая мышца, кажется, боялась, что ее нагрузят, что на нее обопрутся, сопротивляясь любой нагрузке.

      – Это