Цветом света. Антон Ярев

Я надеялась, что у нас… что ты…

      – Я выкупил тебя у борделя, – оборвал Александр.

      – Деньги?.. Но я же… Ты же сам говорил, что это неправильно!.. Что мы в силах изменить… Почему ты научил меня тебе верить? – она вытерла слезы и с дрожью вздохнула. – Ты сделал мне больно, Саша, это я не забуду.

      – Одевайся. Встреча будет в ресторане, так что подбери достойный туалет, – сказал Александр и направился к двери, но Перчик остановила его:

      – За сколько же ты меня продал, Грек?

      Он обернулся, перекошенный, злой:

      – Не трави душу, Женя!

      – Серьезно? Это ты говоришь?..

      – Заткнись!

      – Конечно, я не имею права. Но любопытно, как ты зарабатываешь. Поделись на прощанье.

      – Дура! Здесь другое.

      – Не продешевил?.. Ах, ну да! – начала понимать Женя. – Ты же у нас азартный игрок! – она горько рассмеялась. – Катала немеряный! Нокер-счастливая рука! И член свой со мною заложил?

      Александр шагнул к ней и замахнулся. В ее глазах мелькнул страх, она зажмурилась. Удара не последовало. Грек спрятал руки в карманы.

      – Правильно, Сашенька, тебе я не принадлежу, – выдохнула Женя. – Так чья же я теперь? Просвети.

      – Я говорил вчера, – огрызнулся Грек.

      – Не помню.

      – Его зовут Ян.

      Перчик безразлично кивнула.

      – Ты вдрызг проигрался?

      – Не совсем так.

      – Это были ставки на равных? Во сколько же ты меня оценил?

      – Это Ян предложил. Он видел тебя пару раз со мной. Вот и предложил…

      – Что?

      – Свою долю в «Голден Пэласе». Похоже, он высокого мнения о тебе…

      – Ты, значит, не высокого… Сколько?

      – Сорок.

      – Тысяч? – спросила она.

      Грек усмехнулся, и в его голосе прозвучали знакомые Жене ласковые нотки, рассчитанные на наивных детей:

      – На такие суммы, радость моя, я лет с пятнадцати не зарюсь. Сорок процентов с оборота.

      Девушке это ни о чем не говорило, но она услышала, что хотела – интонацию: Саша был прежним, и отношение его к ней не менялось. Жене стало плохо, она закрыла лицо руками и почувствовала: где-то там, в груди поселился странный зверь, забился в уголок между сердцем и гортанью, поободрал все своей шершавой спиной, притянул к себе жилы, какие нашел, да так и замер, не отпуская их. Женей овладела обида горче первой.

      – Убирайся, – простонала она.

      Александр на пороге оглянулся и уже попросил ее:

      – Оденься, Жень. Машина готова, нас ждут. Через полчаса я зайду.

      Грек, всегда пунктуальный, в этот раз задержался минут на пять. Прежде, чем повернуть ключ в замке, постучал в дверь, предупреждая о своем появлении. Женя была готова: элегантна и броска. Черные, крокодиловой кожи, лакированные туфельки с высоким каблучком; колготки в мелкую сеточку с редким, в ромбик, узором; отчаянно-красное осеннее кашемировое пальто с поднятым воротником; шелковый черный шарф, такие же перчатки; в тон пальто ярко накрашенные губы; темные очки в широкой гагатовой оправе, скрывающей