Наследие. Том четвёртый. 2019—2020. Сергей Виноградов

с чем, умерив свой экстаз

      И аппетиты крокодильи.

      А мы прощали всех всегда

      И не искали виноватых.

      Такая вот у нас Орда,

      Такие вот мы азиаты…

      Храни Россию

      Любить себя заставить мы не можем

      И нам любовь такая ни к чему.

      Храни и нас, храни Россию, Боже,

      От их любви похожей на тюрьму.

      От их нравоучений и посулов,

      От их даров троянских и от зла

      От собственных невежд и их разгулов,

      В которых Русь не раз уже была.

      Любовь их – кровь людей крещёных русских,

      Ненужность жертв за чьё-то право жить.

      Мы лишь хотим без новых революций

      Отечеству, как было встарь, служить.

      И без любви навязанной кому-то

      И без даров, без царственных вельмож,

      В России, но своей, проснуться утром

      И за окном увидеть русский дождь…

      Время Веры

      Господа юнкера, господа офицеры,

      Вы Россию покинули, но не капли вины

      Нет на Вас, потому что без России, без Веры

      Жертвы Ваши напрасные никому не нужны.

      Не нужны они мамам, не нужны они Богу,

      Вместе с Вами покинул он Россию тогда,

      Чтоб когда-нибудь вновь найти к дому дорогу,

      Веру в Бога вернуть в свою Русь навсегда.

      Бог в Россию вернулся, Вас оставив в Париже,

      На прощанье крестами за любовь одарив,

      Но уйдя из России, стали к Богу Вы ближе,

      Чем оставшийся здесь весь партийный актив.

      Время красных прошло. Время Веры настало.

      Но не в этом совсем Ваших подвигов суть,

      Просто наша Россия жить без Бога устала,

      Ну, а Вы помогли ей веру в Бога вернуть…

      Сентиментальность

      Считает кто-то век наш аморальным

      И я так думал собственным умом,

      Не от того ли стал сентиментальным,

      Что слишком долго я в себе самом

      Скрывал от глаз твоих не только чувства,

      Скрывал себя под маской простака

      И часто, когда было слишком грустно,

      Валял, как говорили, дурака.

      Смешил других и к месту и не к месту,

      И говорил о чём-то невпопад.

      Мне без тебя здесь жить неинтересно,

      А кто я сам? Конечно, не Сократ,

      Чтоб рассуждать о значимости мира,

      В котором человек – почти что Бог,

      Ведь весь мой мир – это моя квартира,

      Я только в ней самим собой быть мог.

      Жалел одних с их жизнью непутёвой,

      Других же ненавидел, как умел,

      И задавал себе вопросы снова:

      Так, где же лицемерия предел

      И почему меня не принимаешь

      И ты таким, каким я был и есть,

      И почему опять не понимаешь,

      Где истина в словах, а где лишь лесть?

      Но всё до примитива в жизни просто —

      Сентиментальность – наших душ болезнь,

      Которую мы лечим на погостах,

      А я хотел бы вылечиться здесь.

      Сказать