Замкнутый круг. Наталья Антарес

ведьмы давало мне возможность за отдельную плату сбагривать им приобретенные по оптовым ценам на аптечном складе успокоительные сборы и травяные чаи. При всей моей ярко выраженной нелюбви к «рабам любви», их неиссякающий поток делал мне стабильную выручку. Каламбуры каламбурами, но эти по-своему несчастные существа, словно рыбы на нерест, шли ко мне бесконечными косяками с надежной раз и навсегда привязать к себе инстинктивно претендующему на полигамию мужчину. Волшебное слово «приворот» в равной степени манило как обрюзгших и неухоженных бабелей, у чьих мужей под старость лет неожиданно взыграл бес в ребре, так и уставших от роли вечной любовницы одиноких женщин, мечтающих, наконец, увести чужого супруга из семьи, но самая сложная и потому жутко нелюбимая мной каста состояла из молодых, привлекательных девчонок с основательно протекающей на почве неразделенной страсти крышей.

      Что это было? Психическое отклонение? Синдром единоличной собственницы? Юношеский максимализм? За пять лет работы на ниве прикладной магии я так и не смогла получить однозначного ответа. Несколько раз я, правда, обнаруживала на «рабах любви» следы вмешательства извне, и вместо того, чтобы делать обещанный приворот, втихаря снимала привязки, а ничего не подозревающим клиенткам оставалось лишь удивляться резкому остыванию своих кипящих чувств. В остальных случаях я честно отрабатывала свой гонорар, не утруждая себя попытками отговорить человека, который для себя уже все решил, и лишь для очистки совести предупреждая о последствиях. Впрочем, кого сейчас волнуют последствия?

      – Подождите полчаса, – я задумчиво взмахнула фальшивыми ресницами и внезапно сменила гнев на милость. Сдеру с этой одуревшей от любви фифочки тройную цену за моральный ущерб и пусть радуется, что мадам Изольда вообще соизволила снизойти с высоты своего величия ради предотвращения обещанного акта самоубийства, – здесь подождите, я приглашу.

      Не дав просиявшей, словно натертый паркет, блондинке опомниться, я шустро юркнула в комнату и плотно заперла за собой дверь. Я открыла форточку, впустила в помещение ледяной воздух поздней осени, подожгла ароматические палочки и после того, как по комнате поплыл обволакивающий запах тибетских трав, вновь затворила окно. Я расставила тяжелые кованные канделябры по четырем углам покрытого алым бархатом стола, провела ладонью по прозрачной поверхности хрустального шара и со вздохом вытащила из малахитовой шкатулки заветную колоду, которая мне неожиданно не понадобилась.

      – Не нужно гадать, – безапелляционным тоном заявила блондинка, – я не хочу знать, я хочу верить!

      Я непонимающе вскинула смоляные, вразлет, брови (ох, как же я устала рисовать их каждое утро черным карандашом – посещала меня мысль радикально перекраситься, но родная внешность классической бледной моли почему-то была дорога мне, как память) и, подавив возглас удивления, осведомилась:

      – Как вас зовут?

      – Ника…Вероника…, –