Предначертание. Том III. Наталья Антарес

впечатление касательно моих истинных мотивов. Но в отличие от недальновидной и крайне узко мыслящей Инессы, Анна Ивановна даже невзирая на трагические обстоятельства умудрилась сохранить трезвый подход к происходящему и увидела во мне единственного носителя непредвзятого мнения среди прочей Олежкиной родни. Она рассказала мне правду в частном порядке, хотя вполне могла молчать до самого суда, а затем уже на слушаниях вытащить из рукава свой главный козырь, после чего предсказать итог данного процесса становилось на удивление легко даже напрочь лишенному экстрасенсорных способностей обывателю. Однако, я снова убедилась, что Грушины абсолютно не умеют вести подковерные игры и загодя планировать многоходовки – родители Саши были исключительно достойными людьми, отродясь не обидевшими и мухи. В твердой решимости непременно довести дело до судебных разбирательств они руководствовались даже не жаждой мести и уж тем более не соображениями корысти, а подспудным страхом, что Олежка избежит заслуженного наказания. Родителям Саши были срочно нужна крупная сумма на лечение сына, а Джулс никоим образом не отказывался от выплаты компенсации, но я интуитивно догадывалась, что не по позволяло Грушиным забрать заявление из полиции. С немалой долей вероятности Анна Ивановна и ее супруг считали, что тихо-мирно взять у нас деньги практически равноценно продаже своих убеждений за пресловутые тридцать сребреников, а торговать совестью в понимании Грушиных было по сути не менее противоестественно, чем рассматривать в качестве предмета торга мальчика как такового.

      Честно говоря, мне во многом импонировала проявленная Сашиными родителями принципиальность, и я подсознательно ставила себя на их место, дабы ответить на вопрос, а как бы я поступила, окажись вдруг в аналогичном положении, но в то же время я обязана была прежде всего думать о Джулсе, из которого распоясавшийся Олежка уже и так вытянул все жилы, да и я в последние дни не добавляла в его жизнь особого позитива. По большому счету, меня бы даже устроил гражданский процесс, если уж для Грушиных было в корне недопустимо пойти на мировую – из весьма богатого личного опыта, полученного мною за годы работы в «Грате», я слишком хорошо знала, что судьи, как правило, существенно занижают сумму исковых требований, а в части возмещения морального вреда и вовсе ограничиваются символическими выплатами. Никто не собирался оставлять Сашу без надлежащего медицинского обслуживания, и я не зря весь вчерашний вечер капала на мозги отцу с мамой, при горячей поддержке Шуваловых зачем-то вознамерившимся закатить пир на весь мир, приуроченный к десятой годовщине нашего с Юлианом бракосочетания. Участь всех семейных накоплений была четко предопределена, и можно было смело утверждать наперед, что эти деньги уже принадлежали Грушиным. Несомненно, родителям пострадавшего ребенка были необходимы надежные гарантии, и опрометчиво полагаться на одну лишь только порядочность в наши дни никто не рисковал, но Джулс