Встречное движение. Юрий Горюхин

пива.

      Людмила Сазонова усмехнулась Грогину и уперлась кулачком в грудь Данилы Степановича.

      – Людмила, у нас так много общего.

      – Данила Степанович, я не люблю общее – я люблю частное.

      Грогин с сожалением стал смотреть на окруженный фантиками, крошками и косточками ломтик лимона, пока гостеприимный Сафиулла протертой пяткой шерстяного носка не раздавил солнечный цитрус.

      – Тьфу! Черт! Накидали продуктов на пол!

      – Сафиулла, я пойду.

      – Грогин, ты вечно сматываешься в середине веселья.

      – Дядю надо в больнице навестить.

      – Это тот, который съехал?

      – Он самый.

      6

      Ибатуллин Ринат Газизович положил ногу на ногу, сдвинул шляпу на затылок и спел куплет из башкирской песни, об озорной девушке, которой попался еще более озорной парень. Даше казалось, что от неровного движения троллейбуса шляпа Рината Газизовича обязательно сорвется с макушки в шелуху семечек на ступеньках.

      – Нет, девушка, я совсем не пьяный.

      – Я разве что-то вам говорила?

      – Мне не надо говорить, я умею читать мысли.

      Зульфия Альбертовна, ожидая свою остановку, спустилась к дверям на одну ступеньку вниз:

      – Рассказывай! – не пьяный! А что тогда песни орешь?!

      Ринату Газизовичу интереснее было поговорить с симпатичной девушкой, но не отреагировать на несправедливую реплику он не мог, поэтому, развернувшись на сиденьке, дыхнул в сразу же испугавшееся лицо Зульфии Альбертовны:

      – Нюхай! Ничем, кроме пива, не пахнет! Потому что я пью только пиво, с пива мне весело, а вот с водки я нервничаю.

      Двери открылись, и Зульфия Альбертовна, тихо ругаясь, поспешно сошла. Ринат Газизович повернулся назад к хорошенькой девушке, но Даша уже исчезла в задних дверях.

      – Мам, налей мне, пожалуйста, еще полкружки чая.

      Татьяна Игнатьевна налила полную кружку крепкого чая и положила три кусочка сахара.

      – Зачем так много? И сахара не надо было.

      – Ничего, ничего.

      Даша отхлебнула чай и надкусила овсяную печеньку.

      – Как Гера живет?

      – Потихонечку, Толик его в новой школе учится, сначала пятерки, четверки получал, а сейчас стал и тройки, и двойки приносить, учительница жалуется.

      – Адаптировался, выходит.

      – Выходит.

      Татьяна Игнатьевна включила маленький телевизор, стоящий на холодильнике, и стала следить за извилистым сюжетом двухгодичного сериала, тихонечко вздыхая в самых проникновенных местах. Даша задумалась о прошедшем дне и о том, что если заплакать, то тушь не потечет, как в смешные школьные годы, потому что прогресс не стоит на месте, хотя какое это имеет значение, ведь мама постарела и папа, открывающий своим ключом дверь, постарел.