Рассказы 15. Homo. Татьяна Тихонова

подняла ноги, обхватила их руками и опять уставилась в окно, но смотрела не на город, проплывающий в серой пелене за стеклом, а на струи дождя.

      – Вчера я работал, – стал рассказывать Шульгин, расстегнув свою травянисто-зеленую куртку, наклонившись вперед, опершись локтями в колени, глядя то на Нику, то в окно, – как обычно, продал три стиральные машины и один утюг, потом пошел домой, слопал пиццу, доделал фонарщика и ходил с ним по улицам. Читал. Что-то про карты игральные. Кто-то куда-то их прятал.

      – Интересно?

      – Так…

      – Почему?

      – Автор крутит, крутит. Но читаю. Это как иногда в метро едешь, рядом черт какой-нибудь рассказывает, ты вышел и забыл, и неинтересно, что там дальше, но ехать было бы скучно без этого черта. А иногда и скучно, но так говорит, что дослушаешь. Даже остановку проедешь.

      – Проезжал?

      – Было один раз.

      – Понятно, – протянула Ника. – Может, тот, про карты, не сумел сказать, может это только ему очень важно, и он пишет-пишет, а может, денег хочет. Все хотят. Вот ты хочешь, Шульгин, денег?

      – Хочу, я же не дурак.

      – А-а. Что делать с ними будешь, вот если получил ты много денег?

      Шульгин помолчал. Вздохнул.

      – Кроссовки куплю новые. И за квартиру заплачу.

      – Так много ведь дадут.

      – Шапку куплю.

      – А мечта? Мечта есть?

      – Не-а. Тебя вот только украду от всех этих мам и пап, будешь меня спасать. В старости. От одиночества, – сказал он.

      – Обращайтесь в техподдержку, – деловито ответила Ника.

      – Есть ли сердце у искина? – зевнул Шульгин, выпрямляясь и отворачиваясь к окну. Обернулся и сказал: – На какой остановке мы выходим?

      – Есть. Модуль S245x. Нам – на конце света! Это уже он? – ответила Ника.

      Нырнула в кроссовки, вскочила, перепрыгнула через ноги Шульгина. Возмущенно крикнула:

      – Ну что вы, в самом деле, пропустите меня, мужчина!

      В вагоне больше никого не было, они рванули к выходу, толкаясь. Ника отпихнула Шульгина от выхода. Он, смеясь, шел на нее с распахнутыми руками и говорил:

      – Куда вы спешите, девушка? Это еще не конец света, все успеем, сойдем, сойдите со мной.

      – Кто вам сказал, что не конец? Это он самый и есть! Видите? – Ника высунулась в открывшиеся двери, повисла, крутя головой, оглядывая пустынный перрон, лес. Спрыгнула. – Как? Подходит вам такой конец света?

      – Нет, мне не очень, – свесился с поручней Шульгин, – подлесок редковат. Самое главное, чтобы подлесок. Чтобы прятаться было где. Когда конец света, все прячутся.

      Он тоже спрыгнул с подножки. Дождь накрапывал едва. Поезд тронулся.

      Они шли пешком по проселочной дороге мимо леса, и вскоре Шульгин понял, что Ника не отвечает или отвечает односложно, и теперь уже ему приходится догонять. Девчонка маршировала напропалую по лужам. Стало холодать, подул пронизывающий ветер. Шульгин замерз, но тоже шагал решительно, глядя перед собой, пытался разозлиться и бросить это странное шествие, но не получалось.

      Вскоре показался коттеджный поселок. Дома в два ряда потянулись вдоль