Улыбка химеры. Татьяна Степанова

ему-то зачем? – удивился Филипп.

      – Так он же маньяк, – Газаров, казалось, тоже заинтересовался предположением собеседника, – все знают, что ваш Песков – маньяк. Его из армии за это поперли. Там история какая-то была темная. Да вы ему в глаза когда-нибудь смотрели, ребята?

      – И что? – спросил Филипп.

      – Что? То. Ну, ты-то хозяйский сынуля, он перед тобой травой стелется. С тобой он не смеет, – Газаров усмехнулся. – А так вообще сучьи у него глаза. Холодные как лед.

      – Зато у тебя, Алигарх, очи – ночи, – заметил Легионер с улыбкой.

      – Гены. У меня мать – осетинка, – Газаров сладко потянулся, – я горец потомственный. Знаете, какую мне невесту-красавицу троюродный дед в ауле подыскал? Не знаете. Ну ладно, спасибо – выручили, обогрели, обласкали. Как отыграюсь – деньги верну. Слово горца. А теперь мне позвонить надо. Мамочке.

      Он легко поднялся, пересек зал и исчез.

      – И что, интересно, Эгле его не выгонит? – задумчиво спросил Легионер.

      – Она его любит, – ответил Филипп, – прикипела.

      – Да, а он об нее стельки вытирает. – Легионер смотрел в пустую чашку с остатками шоколада на дне, словно гадал по этой темно-бордовой гуще. – И что ему от нас было нужно? Зачем его принесло? Денег и завтра мог стрельнуть.

      Филипп молча указал глазами на вход – Легионер сидел спиной и не видел нового посетителя, зашедшего с мороза в «Кайо-Коко» в три часа утра.

      Это была женщина. В норковой темно-коричневой шубке и черной фетровой шляпке. Платиновая блондинка с роскошными локонами. Но это был итальянский парик из натурального волоса. Филипп знал это наверняка, потому что узнал эту женщину.

      Это была Жанна Марковна Басманюк – пит-босс казино «Красный мак».

      Легионер медленно обернулся.

      Она подошла к их столику, как и Газаров, села без приглашения, расстегнула шубку, дернула на шее шелковый узорный платок, словно он ее душил. Пошарила где-то в недрах шоколадного меха, достала сигареты, зажигалку. Щелкнула, прикурила, затянулась.

      Спросила Легионера:

      – Как прикажешь все это понимать? А?

      – Мне уйти? – спросил Легионера Филипп.

      – Как хочешь.

      Филипп отошел к барной стойке. Но и там все было слышно. «Кайо-Коко», где по пятницам и выходным проводились латиноамериканские вечеринки, славилось своей акустикой.

      – Что это значит? – Тон Жанны Марковны не предвещал ничего хорошего.

      – Это значит – все, Жанна, – голос Легионера был тих. И спокоен. Но Филипп чувствовал, что его другу приходится нелегко.

      – Что все? Что?

      – Все. Конец.

      – Нет. Ты… Ты не можешь. Ты так со мной не можешь. Это же… Но почему?

      – Потому что так лучше, Жанна.

      – Я чем-то тебя обидела?

      – Нет, что ты.

      – У тебя кто-то есть?

      – Нет, пока никого.

      – Но тогда что произошло?

      – Ничего. Но это все, Жанна.

      – Но ты же… – Жанна Марковна