Мотылёк. Радаслава Андреева

минут через пятнадцать в сквер должен парнишка прийти, хочет забрать к себе этого дружка.

      Марина сразу переменилась в лице, поднялась с корточек, внимательно посмотрела на Киру, потом на меня. Я честно уже ждала от неё какого-то каверзного вопроса или саркастической реплики, но то, что я услышала, повергло меня в шок.

      ─ А ты уверена, что руки будут добрые?

      Кира тоже удивилась, как мне показалось:

      ─ Не очень, поэтому и назначила встречу на сейчас, чтобы вы тоже на него глянули.

      Мы дошли до сквера, который располагался неподалёку от дома Киры. Щенок бегал радостно между нами, умудрился закрутиться под ногами у Маринки, от чего она благополучно плюхнулась в сугроб рядом. Радостный шалун решил, что это часть игры, запрыгнул на девушку и, добравшись до её лица, лизнул Маринку в нос. Та захохотала и завалилась в сугроб уже всем телом, прижав к себе этот коричневый комок веселья, который вилял хвостом и пытался повторить манёвр с лизанием носа.

      Мы стояли с Кирой рядом и понимали, что этим двоим явно больше никто не нужен.

      Нахохотавшись, Марина поднялась из сугроба, поставила малыша на тропинку, отряхнулась и, посмотрев на нас, стоявших в сторонке и настороженно смотревших на неё, спросила:

      ─ Вы чего?

      ─ Да вот думаем, может, мы домой пойдём, а ты сама с этим кадром погуляешь?

      ─ Ну, погулять с ним сама я, конечно, могу, ─ Маринка нахмурилась. ─ Но мы же вроде Киру выгуливаем, ей свежий воздух нужен.

      Теперь рассмеялась Кира:

      ─ Маринка, ты не исправима, в своей непосредственности.

      ─ А чего? ─ Марина надула губы, но тут за нашими спинами раздался очень неприятный мальчишеский голосок:

      ─ Это кто тут Кира со щенком?

      Мы все обернулись и уставились на щупленького парнишку, который не вызвал у нас доверия, при чём у всех четверых. Щенок тоже притих, насторожился, а потом прижался к Маринкиным ногам.

      ─ Ты Тарас? ─ уточнила Кира.

      Парень кивнул, потом как-то не хорошо посмотрел на щенка и сообщил:

      ─ Ну, давайте мне этого Барбоса, я его забираю.

      Мы переглянулись, голос его был неприятным, будто ещё не прошёл ломку и в детской писклявости пробивались нотки более взрослого, но какого-то скрипуче-противного. Я даже поёжилась. Отдавать малыша этому субъекту не хотелось.

      ─ А сколько тебе лет? ─ поинтересовалась Кира.

      ─ Пятнадцать, ─ заявил парень, но я вот засомневалась. Лихорадочно пыталась вспомнить, когда у наших парней начали меняться голоса. Помню в классе шестом пришли мы первого сентября в школу и Женька с нами заговорил басовитым голосом, мы сначала похихикали, а потом привыкли. И постепенно потом голоса менялись у всех мальчишек, классу к восьмому уже вроде бы у всех сменились. Не, ну понятно, что у всех по-разному, но я всё равно насторожилась.

      ─ А родители в курсе о собаке? ─ продолжила задавать свои вопросы Кира.

      ─ А чего родители? Им вообще пофиг, ─ ответил парень. ─ Давайте