Простой крестик. Дарья Штейн

почти не помнила отца, но была уверена, что, если бы увидела его, узнала, они с Олегом были слишком похожи на него: небольшого роста, оба плотненькие с большими какими-то шаровидными головами и с россыпью темных веснушек на лицах.

      Теперь у нее было другое отчество и фамилия отчима. Отчество ее устраивало, а вот фамилия не очень. Единственное, что хорошего досталось им с братом от родного отца это красивая, звучная фамилия. У Виктора она была какая-то несуразная, корявая. Наташка, проговаривая ее вслух, сморщилась и вздохнула.

      Сидеть в пустом садике надоело. Девочка встала, отряхнулась и поплелась к дому. Уже почти войдя в подъезд, она увидела Тётёльку, вышедшую на балкон. Женщина мыла окно, сосредоточенно натирая стекла до блеска. Наташка зло наблюдала за ней.

      «Приперлась, – прошипела девчонка и отвела глаза. – Олег из-за нее дома не ночевал, а она приперлась, гадюка». Она ненавидела и презирала ее. «Тётёлька во всем виновата!» – билось у нее в голове.

      Наталья уже устала находить слова и мирить брата с отчимом. Когда была жива мама, Виктор и Олег почти не разговаривали, но и не ругались. Все вопросы, касающиеся Олега, мама решала всегда сама, впрочем, как и Натальины. Мужчина занимался воспитанием только своего сына, к старшим детям особо как-то и не лез. Если с Наташкой ему еще удавалось справляться, девчонка-то она, конечно, была вредная, своенравная, вся в мать, вот упрется, как баран, на своем и с места не сдвинешь, но, живя с девочкой столько лет под одной крышей, он худо-бедно научился с ней ладить, а вот с Олегом мужчине было сложнее. Как только Тётёлька появилась в их доме, они и вовсе перестали ладить. А Ольга знай себе хохочет, крутится перед Виктором, а тот и рад исполнять все, что та скажет.

      Наташка всегда не любила ее. Ольга Ивановна была ее воспитательницей в детском саду. Ходить в садик Наташе нравилось, там вкусно кормили и друзей да игрушек было полно. В группе было две воспитательницы: одна добрая, другая – строгая. Тётёлька была как раз строгая. В те дни, когда работала Ольга Ивановна, девочка старалась играть потише, бегать медленнее, желательно на цыпочках, и меньше попадаться на глаза, хотелось чинно сесть на стульчик и аккуратно сложить ладони на коленях. А ведь Наталья уже не маленькая, чтобы сидеть на стульчике и молчать.

      Вместо того, чтобы войти в подъезд, девочка развернулась и пошла дальше; свернув за угол соседнего дома, спустилась с холма, направившись в частный сектор – Шанхай, как называли его местные. Однажды ребята во дворе рассказали про некую бабку, живущую в этом частном секторе, мол, та умела гадать, ворожить, а если надо и порчу наведет, даже дом показали, где та жила. Наташа и верила в такие рассказы, и нет. Она тогда увидела какую-то старую бабушку у ворот того дома. Обычная старушка с чистеньким платочком на голове никак не походила на ведьму, как называли ее ребята. Но тогда Наташа подойти побоялась, сейчас же направлялась именно туда. Девочка смело прошла по улице и свернула в тупик, где стоял ведьмин дом. Впрочем, выглядел он как обычно, ничем особенным не отличаясь от домов соседей: деревянные стены, выкрашенные темной