Повернуть судьбу. Светлана Петровна Соловьёва

одну, совсем одну! Она была больна тифом и на пароход не пустили, а до ближайшей деревни полдня пути.

      – Баба Дуня смогла оставить грудного ребёнка на лавочке?! Как это возможно?!

      – Не суди, Светочка! Что ей оставалось делать? Если бы они остались и не поехали, то умерли все от тифа и голода. Тогда бы погиб не один ребёнок, а шесть!

      – Господи, как страшно!

      – Ещё как страшно.

      – И что, никто ничего не узнал о ней, о её судьбе?

      – Света, какая судьба?! Она оставила её на лавочке одну. Голод, тиф, куча бездомных, голодных собак.

      – Что?! Вы хотите сказать, что собаки…

      – Да! И самое страшное во всей этой истории, что баба Дуня всё видела! Пароходы тогда ходили медленно.

      – Как она это вынесла? Как можно было это пережить?!

      – На руках у бабы Дуни было ещё пятеро, мал мала меньше.

      – Страшно как? – с ужасом проговорила Светлана.

      – Представляю, как жила с этой мукой в сердце баба Дуня, – Светлана Викторовна замолчала, глядя куда-то вдаль, потом тихо произнесла: – Я, когда отдала тебя Александру, боялась, вдруг оставит на лавочке. Стояла и караулила, очень этого боялась, – немного помолчав, добавила: – Баба Дуня была крепкая и сильная духом женщина! Вспоминая эту ситуацию, я не раз спрашивала себя, смогла бы я так поступить и знаешь, Света, я ни разу не смогла ответить на этот вопрос, – она разлила чай, кофе и, взяв поднос в руки, повернулась к Светлане, и сделав усилие, чтобы улыбнуться, сказала: – Светочка, давай не будем больше о грустном. Пойдём к девочкам!

      Сестры сидели на диване и, перелистывая альбом, разговаривали. Поставив поднос на стол, Светлана Викторовна опустилась на своё место.

      – Продолжим знакомство с предками?! – спросила она. – Так, на чём я остановилась? – выдержав небольшую паузу, Светлана Викторовна продолжила: – Дед Александр, после того как его сослали в Сибирь, держал связь с матерью через сестру. Они переписывались, та даже посылки высылала, тайно от отца. Родители, вернее, отец Александра – Дмитрий, отказался от сына и запретил даже упоминать его имя, тем более общаться! Но сестра любила младшего брата и поддерживала с ним связь. Дмитрия можно понять – священник, очень высокого чина, а сын – революционер. Родственники Александра ничего не знают о судьбе изгнанника и его потомках. Точно так же, как и мы ничего не знаем о них. Эту связь уже не восстановить, а ведь где-то есть наши родственники?! Наверняка и у брата, и у сестры Александра были дети, значит, и у меня, и у вас есть братья и сёстры?! – посидев молча, Светлана Викторовна сказала: – Мне, после мамы, достался бронзовый крест и две старинные иконы. Те самые, которые баба Дуня спасла вместе с детьми от пожара. Сейчас принесу.

      Светлана Викторовна встала и ушла в соседнюю комнату. Вернувшись, вынесла коробку и поставила на столик перед Светланой. Осторожно вытащила большой бронзовый крест и передала девочкам.

      – Вот – этот крест, – сказала она.

      – Ого! Какой тяжёлый, – взяв крест в руки, сказала Алёна.

      – Да,