Закон обратного волшебства. Татьяна Устинова

немножко позже выехала, и поэтому получилась такая задержка, но ты же не так давно ждешь, а если бы…

      – Сядь, – сказал он. Запах канифоли перебил все остальные. Утренние, приятные. – Сядь и остановись, Мика.

      Она послушно села, сложила руки на столе. Глаза у нее лихорадочно блестели – волновалась.

      Очень хорошо, пусть поволнуется. Он не станет ей помогать. Мика должна сыграть свою роль, и она ее сыграет, а для этого нужно, чтобы она как следует прочувствовала важность положения.

      – Валя, что случилось? – Она поправила прядь, не забывая о том, что только что из парикмахерской, и нужно быть осторожной. – Ты так сказал по телефону…

      – Ничего особенного я не сказал. – Он махнул рукой, подзывая давешнюю улыбчивую. – Ты вечно себя накручиваешь, а я почему-то должен…

      – Ты ничего не должен, – быстро перебила она. – Ничего! Просто ты же знаешь, как я беспокоюсь из-за этих дел!

      Он помолчал, а потом как будто признался:

      – Я и сам беспокоюсь.

      – Ну? – Она впилась в него глазами, даже сигарету из пачки не вытащила до конца.

      Он чуть-чуть ослабил вожжи:

      – Нет, ничего страшного. Просто я думаю, что мы должны действовать быстро.

      Он смотрел фильм, где Роберт Редфорд укрощал лошадей. Лошади оказались разные, к каждой нужен был свой подход, и только Редфорд умел найти правильный.

      Валентин Певцов тоже был один, а лошадей вокруг много!

      Подошла официанточка, наклонилась почтительно, и, не глядя в карту, он заказал Мике зеленый чай, йогуртовый тортик и морковный фреш с глотком сливок. Высший пилотаж.

      Теперь, следуя за Робертом Редфордом, нужно было бы вожжи поднатянуть.

      – Время не терпит, – произнес он, как только официанточка отошла. – Если ты на самом деле уверена, что сможешь, нужно действовать. Ты уверена?

      Вот это он спросил зря.

      Напрасно.

      Он дал ей возможность выбора, а этого не следовало делать. Это он выбрал ее для дела, а уж никак не наоборот!

      Как утопающий за соломинку, она моментально схватилась за его оговорку и спросила тихо-тихо, не поднимая глаз:

      – А ты думаешь, что у… нас есть выход? Ну… какой-то еще? Другой?

      Он тут же вышел из себя.

      – Мика, я сто раз говорил, что выход у тебя, – он приналег на это слово, – только один. Или собираешься в «Матросскую Тишину»?

      – Я никуда не собираюсь, просто мне… – она вытащила сигарету и прикурила нервным быстрым движением, – просто мне очень страшно, Валечка. Так страшно…

      Зачем, черт побери, он спрашивал, когда надо приказывать?

      Он молчал, и она снова заговорила. Сигарета мелко дрожала в тонких пальцах, белым колючим светом сверкнул бриллиант кольца, и запах, боже мой, запах!..

      Канифоль. Опять канифоль.

      – Валечка, я так боюсь! Я сама не знала, как боюсь, и только теперь поняла. А ночью мне сон приснился, ужасный, гадкий! Я проснулась вся в слезах и до утра просидела, не могла уснуть…

      – Не