Малявка. Часть 1: «Божественная лила». Анна Сороковикова

по Святым местам, благо их тут на каждом шагу… Всё пошло на пользу как пациентам, так и всем работающим. Люди очень тепло и с любовью относились к персоналу, выражая свою признательность за их внимание и бережное отношение…

      Познакомившись немного в больнице с одной из книг, присланных внучкой, дед, собираясь в пансионат не на один месяц, забрал все четыре… – очень разная гамма чувств звучала в нём, от прочитанного. Много ему было в них не понятно, но какая-то особая энергия, шедшая при чтении, вызывала необъяснимое состояние, постоянно хотелось к ним возвращаться… Самое первое, что было рекомендовано, это развить способность концентрироваться и сосредотачиваться на изучаемом предмете. Читал понемногу, осторожно, чувствуя, что в сознании, мыслях, душе и сердце, начиналось какое-то движение, но сопротивления этому он пока не ощущал. Ещё в больнице к нему пришла мысль – каждое поколение мудрее предыдущего. Решил, будет знакомиться потихоньку, как понял, с очень важной информацией. Никогда в жизни не читал таких книг – Посланий Высших существ, для человечества. Радж рассказывал ему о Рерихах, Блаватской, которые тоже принимали на Землю и записывали учения от Владык. Иван тогда не принимал эту информацию, отгораживался… Прошлое, зачатие в энергиях гражданской войны, прожитая жестокость деда, голод, последствие и боль сына «врага народа», непосильный труд во время Второй мировой войны, послевоенная разруха. Энергии безбожия, богоборчества, тотального контроля, вызывало только ухмылку и глухой звук: «Ну-ну…» Разговоры о Боге в Советском союзе, он помнит как кукольный спектакль Образцова, про старика, сидящего на облаке…

      Впервые, из этих книг, в которых собраны Послания для всего человечества, он узнал, что Бог – есть Любовь, а значит Любовь – есть Бог, домыслил дед. Недельное чтение подняло в нём воспоминания тяжёлого детства.

      …Отец был арестован, как «враг народа» в 38 году. Ночью его увезли в неизвестном направлении. Они с матерью сразу собравшись, уехали в деревню, к её родителям. Дед запретил упоминать имя отца. Однажды сильно избил внука, сказавшего, что любит отца и не верит в его предательство… В семье был запрет на Любовь к предателю, да и вообще на Любовь – тогда это называли буржуазным чувством… Но если Любовь – есть Бог, получается, запрет на Бога. Скоро Иван осиротел. Мама, оказывается, носила под сердцем второго ребёнка. Дед приказал делать аборт. Узнав, что уже большой срок, силой заставил выпить хину, чтоб отравить плод в животе у дочери. От сильного кровотечения, прожив три дня, она скончалась. Все смотрели на Ивана как на «сына врага народа»… За год до войны, умирая в жесточайших муках, дед подозвал внука:

      – Иван, ухожу я, подойди…

      Тот молча подошёл, насупившись спросил:

      – Чего хотите, Емельян Митрофанович?

      – Ишь ты! Заговорил. Простил, что ль деда – слезливые закисшие глаза с тоской и надеждой смотрели на него…

      – Нет –