Дочь леса. Элеонора Девильпуа

плод коллективных размышлений, несмотря на то что генералы не вымолвили ни слова.

      – Впрочем, мы скоро это докажем, – добавил Филон. – Мы заметили, что в своих последних письмах ты предусматриваешь благоприятный исход для своих воительниц… Эту часть твоего плана мы отбросим. Несколько показательных казней окончательно сделают нас спасителями в глазах горожан. Пятьдесят смертей ради завоевания Гипербореи – невысокая плата, верно?

      Алькандр побледнел при мысли о нерушимой верности Барсиды и ее животе, который вскоре должен был округлиться. Он хотел уже выступить против Филона, но в голове у него поселилась ужасная мысль: подобное изменение стратегии его вполне устраивало. Солдаты-птицеловы решат проблему, растущую в утробе Барсиды, и тогда ему не придется самому взваливать на себя вину еще и за это.

      Внезапно одна из глыб льда в противоположной стене растаяла, и в образовавшемся проеме появился адъютант, заметно нервничавший из-за того, что приходится прервать важное собрание. Он поддерживал под локоть какого-то старика: тот с трудом переставлял укутанные мехом ноги и то и дело норовил споткнуться. Алькандру понадобилось несколько секунд, чтобы узнать отца.

      Одна половина лица Ликурга не двигалась и казалась оплывшей, волосы заметно поредели и совершенно поседели. В сивой бороде застряли кусочки еды. Трясущейся рукой он сжимал платок, взгляд его блуждал по комнате, потом остановился на Филоне. От мехов, в которые был укутан старик, исходил запах экскрементов.

      – Генерал Филон, – поспешно проговорил адъютант, – прошу прощения, полемарх Ликург пожелал…

      – Все в порядке, все в порядке, солдат. Видимо, он захотел к нам присоединиться, так помогите ему подойти, – добродушно ответил Филон и похлопал по свободному месту рядом с собой.

      Алькандр с ужасом глядел, как его отец, Ликург, военачальник, которого он боялся и которым восхищался всю жизнь, маленькими шажками ковыляет к ледяной скамье. Филон поднялся, поддержал правителя Темискиры под другой локоть и помог ему сесть.

      – Взгляни, Ликург, твой сын здесь, – проворковал он, словно мать, подбадривающая малолетнее дитя.

      Ликург повернул голову, и его правый глаз загорелся при виде сына. Алькандра охватила тоска. Никогда еще отец не улыбался ему так искренне. Видел ли он когда-нибудь такое выражение на лице грозного Ликурга? И все же эта улыбка на искаженном параличом лице, пожелтевшем и беззубом, была улыбкой дряхлого старика, преисполнившегося радости при виде сына.

      – Аль… кандр… – прошамкал Ликург. – Ты… здесь.

      – Он тебя узнал! – воскликнул Филон, похлопывая Ликурга по руке. – Порой он путает имена людей, которых давно не видел.

      – Зачем вы привезли его сюда? – только и смог вымолвить Алькандр.

      – Ликург – это символ, – ответил Филон. – Я думаю, его присутствие поможет нам успешно осуществить переход власти над Гипербореей в наши руки. И потом Ликург рад возможности присоединиться к нам в этом новом военном походе.

      Алькандр