Наследие. Том третий (2017—2018). Сергей Виноградов

больших берёз

      Вдруг упал. И плакал он от страха

      В первый раз по-взрослому всерьёз.

      Но никто беднягу не услышал

      И никто помочь ему не смог.

      Ведь летать не мог он, так уж вышло,

      И упал среди чужих дорог.

      А над головой чужие ноги,

      А вдали вальяжные коты.

      В этом мире выжили б не многие,

      Каждую минуту жди беды.

      И увидев это безобразие,

      Так спасти его я захотел,

      Но пока я сам с берёзы слазил,

      Птенчик к своей маме улетел.

      Так и мы, хотя и не летаем,

      Всё стремимся в небо улететь,

      Потому что, кто там есть, не знаем,

      А хотелось б очень поглядеть…

      Дом

      У каждого из нас быть должен дом,

      Где он родился, жил и пригодился,

      Кому-то и доску на доме том,

      Потом откроют, ели он не спился…

      Но сколько их, бездомных, боже мой,

      Небритых, неухоженных повсюду,

      И не спешащих никогда домой,

      Хоть мне представить это очень трудно.

      Я после дел своих спешу в уют,

      В тепло своей квартирки в двадцать метров,

      Где нищие ко мне не пристают,

      Вдали от всех старею незаметно…

      И тихо так проходят мои дни

      Без поисков, борьбы за выживание

      И вспомню, вряд ли я когда о них,

      О тех, кто за пределами желаний…

      Желаний, чтобы день пожить, как я,

      Чтоб превратиться просто лишь в прохожих,

      Спешащих в дом свой, где живут друзья,

      Но только дом тот не для них, похоже…

      Последний звонок

      Чёрные платья, фартуки белые —

      Время, как – будто, пошло снова вспять,

      И гимназистки, немного несмелые,

      Вернули меня в век двадцатый опять…

      Как-будто и я с ними рядом шагаю

      И тоже спешу на последний звонок,

      И старость свою беспощадно ругаю,

      За то, что опять не успел и не смог

      Вернуться туда в свои школьные годы,

      Услышать опять колокольчика звук.

      И лица счастливые, девочек модных,

      Всех в чёрном и белом, увидел бы вдруг…

      Полвека прошло, но остался, как прежде,

      И в школах и в памяти этот звонок

      И в сердце моём стариковском надежда —

      Пока там звонят – я не так одинок…

      Твоя душа

      Чужая жизнь, как и душа – потёмки,

      А кто захочет в темноте бродить?

      И вряд ли вспомнят про меня потомки,

      К чему чужую душу бередить?

      Тем более, душа та отлетела

      На небеса уже давным-давно,

      И нет давно в земле, быть может, тела,

      Но ведь стихи остались всё равно.

      Но вряд ли они будут интересны,

      Ведь я для них чужой. Хотя как знать…

      Быть, может, ты, однажды днём воскресным

      Возьмёшь мой древний томик почитать.

      И вдруг увидишь что-то в нём такое,

      Что ты могла уже переживать,

      И сердце