Железный Гулаг. Сергей Медовый

ответ.

      Все трое обернулись. Мужик лет пятидесяти, постриженный под машинку, в одной майке и трусах, отложил книгу и сел на кровати. Оглядев меня с головы до ног, он сказал:

      – В связи с моей незаурядной способностью в математике, я насчитал троих. А Вы, гражданин начальник, какое количество заметили?

      – Не умничай, Иван. Знакомьтесь с пополнением. Зовут Алексеем, – Саня повернулся ко мне. – Выбирай любую свободную кровать и обустраивайся. Чистое белье в тумбочке.

      – Смотри, какого молодого в расход пустили, – удивился один из шахматистов.

      Я поздоровался. Бригадир вышел.

      Вообще, осуждённые в камерах делятся на две категории по отношению к новеньким. Одни не проявляют никакого внимания, подчёркивая тем самым свою значимость и руководствуясь понятием, что со временем всё само узнается: если человек нормальный, тогда можно будет и сблизиться, а если нет, то и время тратить на знакомство бессмысленно. Другие наоборот, сразу подходят, засыпают вопросами, рассказывают о правилах и обычаях местной жизни, можно сказать, помогают быстрее освоиться. Так было в общей камере в изоляторе; не стала исключением и эта секция.

      Шахматисты, поздоровавшись, вновь уставились в доску, а человек, читавший книгу, добродушно по-свойски предложил мне занять кровать в его проходе.

      – Иди сюда, Лёха, меня Ванькой зовут, – он протянул руку.

      Я поприветствовал его и сел на койку напротив.

      – Куришь?

      – Да.

      Иван достал сигареты и пепельницу из тумбочки. Мы закурили.

      Серые глаза, не выражающие ни злости, ни радости, прямой небольшой нос, выделенные скулы; лицо казалось мужественным, но каким-то потухшим, усталым. Широкие плечи и мускулистые руки говорили о немалой физической силе моего собеседника. Но, не смотря на это, он виделся мне добрым и общительным.

      «Вот он, болтливый компанейский друг», – подумал я, – «Сейчас выжму из тебя всю информацию, чтобы мне этого не стоило». И, перехватив инициативу, спросил:

      – Что-то у вас здесь слишком вольготно для тех, кого в расход пустили? Ни охраны, ни ментов, ни автоматчиков на вышках.

      Ванька рассмеялся.

      – Охрана – это кран наверху. Одним поворотом можно всех нейтрализовать, воздух-то наш оттуда поступает. Здесь полное самоуправление. Бежать не куда: за стеной задохнёшься, наверх, если и доедешь, пристрелят сразу. Посторонних тут очень мало бывает, так как излишнее движение вверх и вниз, это – утечка информации, и прощай вся сверхсекретность объекта. Там в Москве можно на пальцах пересчитать людей, которые в курсе происходящего. Главный у нас – комендант, «Максимыч», вот он за все отвечает, постоянно на связи…, – Иван многозначительно поднял указательный палец наверх. – Для всех мы уран добываем.

      – Ладно. А на самом деле, что мы тут делаем? – Решил я не останавливаться.

      – Саня чего, не пояснил?

      – Сказал наверху нельзя.

      – Ну да. Перестраховываются. –