Праздник криптий. Михаил Деревянко

за водой.

      – Ты прекрасна, как Афродита, – говорит Аримнест. – Я любовался тобой. Как можно поднимать меч на красоту?

      Клеора вспыхивает, подобно Авроре, но пытается скрыть свое волнение и указывает на лежащего Левтипа:

      – Он хотел снять с меня скальп?

      – Он опозорил Спарту.

      – Он мой хозяин. Я илотка из клера его отца.

      – Ну и что?

      – Он никогда не простит мне своего позора.

      – Пусть только попробует…

      – Ты его плохо знаешь.

      – Ты хочешь его убить?

      – Нет.

      – Ты уже занесла меч.

      – Хотела испытать тебя.

      – Ты меня знаешь?

      – Тебя зовут Аримнест.

      – Как?!

      – Неважно, – краснеет девушка и неуверенно добавляет:

      – Намного важнее другое.

      – И что же?

      – Я сейчас не знаю, что делать.

      Аримнест обнимает Клеору:

      – Я знаю.

      – Что?

      – Пойдешь со мной?

      – Хоть на край света.

      – Мы туда и отправимся.

      – Уж не на войну ли?

      – Именно!

      – Неужели ты думаешь, что Павсаний нас возьмет?

      – Я пойду к нему.

      – А как же криптии, Твоё посвящение в спартанцы?

      – Если я погибну в сражении, то лучшего посвящения и не надо.

      – А если нет?

      – А если нет, то мы победим. Победа или смерть!

      – Я с тобой.

      – Беру тебя оруженосцем.

      Так просто и естественно соединились сердца Клеоры и Аримнеста. Словно они всю жизнь ждали этой встречи.

      – А что с ним будем делать – кивает Клеора на Левтипа.

      Аримнест щупает того за шею:

      – Он скоро очухается.

      Аримнест умолк и опустил голову. Павсаний осуждающе покачал головой:

      – Да, наворотил дел. Почему остановил илотку?

      – Левтип мой друг.

      – Разве ты не знаешь, что справедливость важнее дружбы? Левтип проявил себя трусом и заслужил смерть.

      – А я потерял друга, – с горечью произнес Аримнест, – хотя он и жив.

      – А почему ты не покарал илотку? – с пристрастием спросил наварх.

      – Потому что люблю её.

      – Разве тебя не учили, что любовь к Спарте во сто крат превыше любви к женщине, тем более, к илотке?

      – Да, я проявил малодушие и заслуживаю самого сурового наказания, – опустил голову Аримнест.

      – Где она?

      – У входа.

      – Как? – удивился Павсаний. – Неужели она не понимает? Если её раскроют, смерть неизбежна! Даже я не смогу помочь.

      – Я ей говорил об этом.

      – И что?

      – И слушать не хочет.

      – Понятно, – хмыкнул Павсаний, – любовь безрассудна и потому легко уязвима.

      Он пристально посмотрел на Аримнеста:

      – Ты хоть знаешь, что если женишься на ней, то сам станешь илотом?

      – Что мне об этом думать, когда враг разоряет Элладу? – с горечью ответил юноша. – Я мечтаю только об одном: сразиться, чтобы кровью смыть свой позор.

      – А