Остров Русь (сборник). Сергей Лукьяненко

цоканьем когтей Ирбиса, которые ему лень втягивать в подушечки на лапах.

      Стас не жуя проглотил свою порцию сосисок с макаронами, залпом выпил чай и, пнув меня под столом, объявил:

      – Мы спать пошли.

      – Угу, – подтвердил я, давясь сосиской.

      Мама взглянула подозрительно (обычно нас в постель загоняют со скандалом), но папа обрадованно поддержал:

      – Точно, идите спать, чтобы выспаться.

      – Мухер-хухер, ардажер, вдеп сьер-га сакжер-сакжер[11], – хором продекламировали мы традиционное вечернее прощанье, и мама, успокоившись, ответила как всегда:

      – Минерап саг зел азет, ытар бас, ук мытар, Сет[12].

      Проходя по коридору в нашу комнату, Стас мимоходом выудил из кармана маминого плаща связку ключей.

      Мы разделись, переложили кошек с кроватей на коврики, погасили свет и нырнули под одеяла. За стенкой папа с мамой принялись что-то оживленно обсуждать.

      – Стас, – тихонько сказал я, – а за ключи нам влетит.

      – Не влетит, – уверенно ответил он. – Через час вернемся и на место положим.

      Не нравилась мне его затея, и я, устроившись поудобнее, закрыл глаза. Я надеялся, что, до того как затихнут родители, мы оба заснем.

      Но не тут-то было. Я проснулся оттого, что Стас, светя в лицо фонариком, щекотал меня под мышкой:

      – Вставай, каракуц сонливый, пришельцев проспим.

      Распахнув окно, я первым спрыгнул на землю, взял у Стаса фонарик и помог ему спуститься. Перебежав улицу, мы знакомой дорогой добрались до ворот музея и перелезли через ограду. Звеня связкой, Стас принялся лихорадочно подбирать ключ к двери.

      – Посвети, темно, – шепнул он. Направив луч на замочную скважину, я понял, что попадать в нее ключами Стасу мешает не столько темнота, сколько дрожь в руках. Я и сам чувствовал себя соучастником преступления.

      Но вот щелкнул замок, дверь скрипнула, и мы, протиснувшись в темное фойе, на цыпочках побежали под лестницу – к запаснику. Тут проблем не было, дверь открылась сразу.

      Первым, что попало в круг света моего фонарика, было злобное лицо Неменхотепа. Я вздрогнул, а Стас ухватил меня за руку.

      – Ни-никакой он не э-экспонат, – выдавил он, заикаясь.

      Я вытер пот со лба и предложил:

      – Может, домой пойдем?

      Но Стас уже взял себя в руки.

      – Ну уж нет, – решительно ответил он. – Первое слово дороже второго. – И двинулся мимо Неменхотепа к каменной глыбе.

      Светя фонариком, мы обследовали ее и без труда нашли приляпанный папой осколок. Я легонько ковырнул ногтем, и осколок отпал. Плохой из папы штукатур.

      В неровной дыре блеснул металл.

      – Понял?! – забыв все страхи, вскрикнул Стас так, будто сам сделал и эту глыбу, и металлический предмет внутри нее. – Я же говорил! – и он любовно погладил голубовато-матовую поверхность.

      И тут в ватной тишине запасника раздался хруст, глыба дрогнула и раскололась

11

Спокойной ночи, мама, ночь делает веки тяжелыми (возм., др.-егип.).

12

Спите крепко, но и во сне не водите дружбы со слугами Сета (возм., др.-егип.).