Последняя любовь Аскольда. Наталья Шатрова

до чужих подданных, и вопрос, заданный напрямик, застал его врасплох и несколько смутил, тем более самому ему еще никогда не приходилось судить воров.

      Он посмотрел на узников в пыли. Девица показалась ему симпатичной, но вот ее волосы цвета воронова крыла внушали какую-то непонятную неприязнь – не иначе колдунья. И смотрит исподлобья. С такими женщинами опасно связываться.

      Бажан откашлялся и произнес:

      – Воров наказывать надо, чтобы другим неповадно было. Но хорошо ли вершить извод в праздничные дни? Может, перенести его на седмицу вперед?

      Молодой князь знал, что говорил, к этому времени его уже в Чернигове не будет – и совесть чиста. Но Черный тоже с радостью принял предложение. Он не был кровожадным и не больно-то стремился лицезреть, как будут пытать воров. К тому же он слишком боялся гнева богов. Бажан действительно прав: зачем омрачать праздничные дни?

      – Я согласен с тобой, Бажан. Купала все-таки. Ты, купец, вот что, отведи-ка их пока к себе, да смотри, стереги крепко. Приведешь на извод, когда праздник закончится.

      Хозяин явно не ожидал от князя такого равнодушия.

      – Да куда же я их дену, князь? – возопил он.

      – У тебя что, кладовой нету? – удивился Черный. – Ты же знаешь, мой поруб сгорел на днях, и помещать узников некуда. К тому же стражу к ним надо ставить, а мои гридни[16] тоже на празднике гулять хотят.

      Считая, что вопрос полностью исчерпан, он повернулся к Бажану:

      – Пойдем, гость мой, продолжим пир.

      Князья и их сопровождающие скрылись в хоромах.

      Незадачливый купец почесал затылок, произнес тоскливо:

      – И вправду не вовремя мы князя побеспокоили. Придется воришек у себя в усадьбе седмицу держать.

      И мрачная процессия в том же порядке, в каком явилась на княжий двор, двинулась обратно.

      Лишь в кладовой, оставшись одни, брат и сестра, усевшись на земляной пол и тесно прижавшись друг к другу, почувствовали некоторое успокоение. Отсрочка наказания давала призрачную надежду на благоприятный исход.

      От холода, царящего в кладовой, мысли стали проясняться.

      Первым заговорил Дар:

      – Послушай, как ты думаешь, кто это сделал?

      – Я во всем виновата…

      – Ты?! – воскликнул пораженный Дар.

      – Да нет, я не брала монеты. Думаю, все это подстроила Найда, а может, Зборк, чтобы избавиться от меня. Кто бы это ни был, им это ловко удалось.

      Ярина рассказала брату события последних дней.

      – Чего же ты раньше молчала? – укорил Дар. – Теперь ничем нам свою невиновность не доказать. Остается уповать на справедливый княжий суд. Но я думаю, что и князь нам, пришлым, не поверит, не поможет.

      – Я втравила тебя в это, – всхлипнула Ярина, – я и должна нести наказание.

      Дар ответить не успел, дверь раскрылась. Вошел бобыль, бросил в угол охапку соломы.

      – Вот вам подстилка.

      Вышел, закрыл дверь, забренчал висячим замком.

      Ярина и Дар быстренько перебрались

16

Гридни – княжеские дружинники, телохранители князя. Жили в дворцовых помещениях – гридницах.