Парадокс о европейце (сборник). Николай Климонтович

рыбаков, строителей. То-то они удивились бы, узнав, что где-нибудь в Берлине, Вене или Стокгольме для людей высшего круга зимний загар знак, напротив, престижа: значит, они могли себе позволить отдохнуть в Альпах или на южных морях.

      Но туземцы подавляют в себе раздражение против белой расы. С чужими они внешне приветливы, улыбчивы, услужливы, тем более коли европеец – их работодатель. Ну, как я для Фэй.

      Подчас мы ходили в другую сторону – к рыбацкой деревне. Идти туда нужно было пораньше, часов около семи, когда рыбаки возвращались с ночного промысла. В этот ранний час к песчаному пляжу причаливали длинные узкие лодки. Они здесь управляются с заостренной носовой части с помощью длинной металлической штанги, идущей к мотору на корме. Лодки бывали полны добычи, и пляж смердел от вытащенных на берег вонючих сетей.

      Рыбаки тут же принимались торговать рыбой и креветками. За креветками приходила и жена владельца бара Квонг, она иногда брала и рыбу, но основной улов скупали деревенские хозяйки – они эту рыбу вялили, а потом их мужья торговали ею на пляже, когда здесь, на мою беду, высаживались толпы моих соотечественников. Торговали вперемежку с уже разделанными ананасами и ткаными темно-палевыми постельными покрывалами, испещренными гротескным орнаментом из листьев пальм и с вереницами оранжевых слоников по краям.

      Как правило, рыбаки работали парами – наверное, эта кооперация была необходима не только для их нелегкой борьбы за существование, но и чтобы осилить стоимость дорогого японского мотора, сборы за стоянку лодки, оплату лицензии. Иногда рыбакам везло, в сети попадали морские гады покрупнее креветок и рыбной мелочи, лангусты, омары, даже осьминоги. Такой улов тоже попадал в бар или доставался владельцу единственного на пляже гриля, моему приятелю. Когда торговля была окончена, посчитаны и поделены доходы, к рыбакам приезжали их семьи, жены, дети, другие родственники – завтракать.

      Этот ежедневный ритуал был по-своему трогателен. На самом берегу, прямо напротив места стоянки у каждой пары рыбаков был свой стол. Туда подкатывала семейная машина, или старенький «Форд» с открытым кузовом, или – в семьях побогаче – такой же грузовичок-Jeep. На длинный стол выставлялись бутылки воды для женщин, пепси для детей и бутылки пива Chang, с двумя глядящими друга на друга слонами на этикетке, – для мужчин. В качестве гарнира они ели рисовую кашу, со стороны похожую на перловую, только еще темнее, почти коричневую от сои, а основным блюдом всегда была курица – никогда не рыба.

      Пока они трапезничали, можно было заглянуть в кузова их автомобилей – там был кавардак, как бы следы стоянки цыганского табора, какое-то цветное тряпье, штаны вперемешку с рубахами и юбками, грязные простыни, комки нищенской одежды, клеенчатые фартуки и с подмятыми задниками калоши, банки, пустые бутылки, кастрюли, покореженные алюминиевые миски…

      Все заканчивалось к восьми, когда в пансионате у немцев начинался завтрак. А между десятью и одиннадцатью, хорошо не