Лапы волчьи, характер русский. Максим Сергеевич Макаров

бегут не шутя. К Сергею подвели Балтика и Полкана, он в раздумье на них смотрел – то ли выбирал, то ли сам начал сомневаться. Наконец Сергей скомандовал:

      – Балтфлот, за мной. Полкан, ты остаешься.

      – Гав-гав! «Да! Понятно!» – сказал Полкан. Ему поручено охранять шхуну.

      Полкан все сделает; но стоять на месте нельзя. Он видел, как шлюпка с Балтик опустилась на бегущие волны, как она пошла в сторону серо-бурой скалы. Одновременно с ней идут еще две лодки – в одной из них машет шапкой Костя.

      – Серег! – крикнул Гостюхин со шхуны. – Когда твой приятель спрыгнет, я сразу время засекаю.

      Нестеров прижал Балтика к себе.

      – Сейчас дам задание, и ты выполняй. Понимаешь? Не бойся. Мы рядом. – Он привстал.

      – Балтфлот! К Косте!

      Балтик прыгнул в море.

      – Ого – сказал Гостюхин.

      Серая волна сразу подняла и потащила. Тут на нее налетела другая волна, она накрыла с головой. Балтик сразу же вынырнул, но ощутил изрядный холод. В воде прячутся тысячи иголок. Они везде, хотя их не видно.

      – Ко мне! – закричал Костя. До его шлюпки всего метров пятьдесят, но волна качает и швыряет. Балтик разозлился. И поплыл.

      – Да! – прошептал Нестеров.

      Балтик плыл изо всех сил, но его постоянно сбивало в сторону. За 10 метров он увидел, что лодка Кости смещается. И Нестеров уходит в сторону. И кричит теперь.

      – Балтфлот, ко мне!

      «Так куда же надо?» подумал Балтик. Он с трудом развернулся, поплыл к шлюпке капитана… и капитан его снова отправил к Косте. Еще раз. Опять. Волны били не переставая, иногда они почти выбрасывали наружу, но потом сразу же утягивали.

      Полкан с ужасом следил за тем, как Балтика швыряет в треугольнике лодок. Его голова исчезает и выныривает снова. Полкану хотелось побежать и плыть тоже – но ему велели охранять. Он не мог совсем ничего сделать. И даже крикнуть не получалось – он думал, что тогда Балтик испугается и утонет.

      Надо было продержаться 14 минут. Балтик этого не знал. Он думал, что уже скоро не выдержит, он очень хотел, что все закончилось – хоть как-нибудь. Ему сделалось страшно от этого. Он сопротивлялся – даже не столько волнам, а, в первую очередь, своим черным мыслям. Другие не идут. Балтик решил вообще не думать. Он плыл. Сердце разрывалось от натуги, голова слабела… нет, все же надо о чем-то думать. О том, как преодолеть. Преодолеть! Преодолеть. О другом думать не получается.

      – Ишь ты! – сказал Гостюхин и спрятал часы. Он видит, как шлюпка идет к Балтику, который едва держится над водой. Когда его втащили, он почти не чувствовал ничего, кроме дикой усталости. Продержался! Нестеров схватил Балтика, мокрого, обессилевшего, и стал сжимать, теребил за уши и что-то произносил. Балтик не разбирал слов.

      – А вы говорили! – сказал Нестеров на «Комсомольце», хотя команда и не спорила с ним. Он стоял с Балтиком на руках, не выпуская. У ног вертелся и прыгал Полкан, касался Балтика лапами и носом. Полкан был очень взволнован, очень рад и никак не хотел уходить. Его все же отодвинули, когда на борт поднялся Гостюхин.

      Он подошел