Публицистика: прочее

Различные книги в жанре Публицистика: прочее

Серийный предприниматель

Андрей Шарков

Гость программы Егор Руди. В 2006г основал Eruditor Group в партнёрстве с Сергеем Кузнецовым. В 2010г Егор привлек $600 тыс. ангельских инвестиций, а с 2011г уже сам стал выступать в качестве бизнес-ангела для таких проектов, как Lingualeo.com, Foodik.ru и Printio.ru. В 2012г Егор провел M&A с Treda.ru и привлек $4 млн. от Intel Capital и Runa Capital для своей компании Eruditor Group. В программе: – Выбор модели бизнеса. – Как выйти на рынок емкостью 200 млн$. – Работа с инвесторами. – Насколько эффективны венчурные инвестиции в IT.

Один день «перемирия». Рассказ

Валерий Симонов

Читатель переместится на один день на Донбасс. Он побывает в домах жителей Донбасса, увидит как они живут в условиях войны, услышит что они думают, побывает вместе с ними под обстрелом, испытает их эмоции. Ему также предоставится возможность посетить передовую Вооружённых Сил Украины, и узнать что происходит в умах украинских военных. Книга написана таким образом, чтобы читатель попытался сложить своё собственное мнение о происходящих событиях. И это будет нелегко…

Русский тоталитаризм. Свобода здесь и сейчас

Дмитрий Шушарин

Русский тоталитаризм рассматривается в книге как общественно-политическое устройство, впервые возникшее в России в 1917 и имевшее демонстрационный эффект для других стран иудео-христианской цивилизации. Основное внимание уделено первым десятилетиям XXI века, когда в стране складывается новая тоталитарная модель, оказывающая все большее влияние на окружающий мир. В книге делается вывод о тоталитарном континуитете с 1917 года до наших дней.

Шут при короле, или Что сейчас называют демократией

Евгений Костюхин

Эта книга раскрывает мои взгляды на происходящее в России. Здесь всего несколько страниц, отражающих острую проблематику отношения к свободам в нашем государстве.

И. Ф. Анненский – лирик

Максимилиан Александрович Волошин

«…И. Ф. Анненский был удивительно мало известен при жизни не только публике, но даже литературным кругам. На это существовали свои причины: литературная деятельность И. Ф. была разностороння и разнообразна. Этого достаточно для того, чтобы остаться неизвестным. Слава прижизненная – удел специалистов. Оттого ли, что жизнь стала сложнее и пестрее, оттого ли, что мозг пресыщен яркостью рекламных впечатлений, память читателя может запомнить в наши дни о каждом отдельном человеке только одну черту, одно пятно, один штрих; публика инстинктивно протестует против энциклопедистов, против всякого многообразия в индивидуальности. Она требует одной определенной маски с неподвижными чертами. Тогда и запомнит, и привыкнет, и полюбит…»

Анри де Ренье

Максимилиан Александрович Волошин

«Анри-Франсуа-Жозеф де Ренье родился 28 декабря 1864 года в Гонфлере, старинном и живописном городке, расположенном амфитеатром на холмах около устьев Сены. В настоящее время ему сорок пять лет. Он в полном расцвете своего творчества. На вид он моложе своих лет. Есть что-то усталое и юношеское в его высокой и худощавой фигуре. Его матово-бледное лицо, продолговато-овальное, с высоким, рано обнажившимся лбом, висячим тонким усом и сильным подбородком, по-девически краснеет при сильном впечатлении. У него бледные голубовато-серые глаза. Монокль придает его лицу строгость и некоторую торжественность…»

Аполлон и мышь

Максимилиан Александрович Волошин

«Когда Бальмонту было двенадцать лет, на его письменный стол пришла белая мышка. Он протянул к ней руку. Она без страха взбежала на ладонь, села на задние лапки перед его лицом и запела тоненьким мышиным голосом. Так много дней она приходила к нему, когда он занимался, и бегала по столу; но однажды, в задумчивости опершись локтем, он раздавил ее и долго не мог утешиться…»

Человек на сцене

Сергей Волконский

«Искусство, как объект изучения, – химера, в этом пора чистосердечно признаться. Если в науках опытных, при неизменности в чередованиях причин и следствий, мы в детском самообольщении можем думать иногда, что имеем дело с „сущностью“ явлений, когда лишь приводим в ясность собственные о них представления, то о какой же „сущности“ может быть речь там, где сила и смысл явлений измеряются степенью воздействия на наше чувство? Не в этом ли разнообразии субъективного восприятия самая ценность искусства, поверх границ пространственных и временных соединяющего тех, кто одинаково чувствуют одно и то же произведение? Или есть для человека в искусстве иное мерило, кроме отзывчивости своего „Я“?..»