Принцесса фениксов. Владычицу звали?. Ольга Янышева

как сильно меня волнуют его слова.

      – Прости… Я дурак. Надо было сразу тебе сказать… Ведь я знал, что для тебя как феникса истинность пары очень важна. Понимаешь, у демонов все по-другому! Истинность – это нечто иное, вроде совета богов об идеальном партнере, с которым возможно наиболее одаренное потомство, не исключая при этом рождения детей от других особей противоположного пола. Демоны всегда считали, что истинность – это не причина для безоговорочной любви. Чтобы полюбить человека, демона или кого-то другого, необходимо прежде всего принять свою пару такой, какая она есть, со всеми недостатками и достоинствами. И только встретив тебя, я понял, что это…

      – Любовь – это доверие, – произнесла я. – Поэтому ты не можешь говорить мне о любви! Ты утаил от меня правду! Почему?!

      – Я думал, что, как только тебе станет это известно, ты перестанешь меня воспринимать как мужчину, способного стать тебе мужем… – Риг взъерошил волосы пятерней.

      – То есть ты даже не задумывался, что рано или поздно мне все же станет известно о ваших отношениях с Адель?

      Ну что за детский сад!

      – Да нет у нас с ней никаких отношений!!! Я всегда избегал королеву Антарскую и не испытывал к ней никаких чувств, кроме отвращения. А вчера она выбежала из зала, вся заплаканная, стала причитать, что ее выгнали из Совета за то, что она перед всеми за тебя заступилась…

      Вот же тварь! Так хитро вытянуть козырь! И этого дурачка облапошила, и меня по носу щелкнула!

      – Я все прекрасно понимал и собирался сказать тебе сразу после суда…

      – Слабо верится! Ты, если честно, теперь вообще не вызываешь у меня доверия. Как у нас говорят: «Единожды солгавши, кто тебе поверит?»

      Я не собиралась так быстро его прощать. Пусть в следующий раз хорошо подумает, прежде чем утаивает такие важные вещи от своей избранной – ведь так он меня назвал?

      Риг встревоженно посмотрел мне в глаза, и я его даже зауважала. Вот если бы сейчас он начал заливать про любовь и про ее доказательства любыми способами, я разочаровалась бы в нем окончательно. Терпеть не могу мужчин, которые только языком трепать умеют. Даже простить его захотелось, но все же рановато. Пусть «помаринуется».

      Чтобы не унижать ни его, ни себя, я развернулась и пошла в направлении ректорского кабинета. Надо с расписанием разобраться, – неизвестно, что за занятия мне теперь поставят, – да и узнать, не отменил ли ректорат мои занятия по медитации.

      В приемной вместо Миры сидел другой секретарь – симпатичный мужчина лет тридцати, с каштановыми волосами и шоколадного цвета глазами.

      – Здравствуйте! – поприветствовала я его.

      – Доброго дня, девушка, – кивнул секретарь с серьезным лицом.

      – А ректор у себя?

      – А он вас вызывал? – спросил мужчина, изменив тон.

      – Нет, но, думаю, он будет не против моего визита.

      – Простите, но ректор очень занятой человек, он не может принимать всех желающих адепток, – сквозь зубы проговорил секретарь.

      Что еще за резкая смена настроения?

      – Меня он примет…

      И только секретарь