Услуга за услугу. Елена Хантинг

ко мне со своим контейнером. К счастью, матрас у меня амортизирующий и я не ощутил сотрясения.

      Следом на кровать запрыгнул Дикен, наш черный с белым кот. Он потерся о ногу Нолана и улегся рядом со мной, положив лапу мне на руку. Вскоре он начал бодать меня и слегка выпускать когти, требуя ласки.

      Почесывая Дикена за ушами, я рассказывал брату об ударе клюшкой на вчерашнем матче, о том, как я не вовремя расставил ноги, о поездке в больницу и о шестинедельном больничном. Напоследок я рассказал, как уронил в шахту лифта карту-ключ и ночевал на диване у соседки напротив.

      – Что ж ты мне не написал из больницы? Я бы выставил свою даму в два счета.

      – Я был малость занят, – я потер лицо ладонью и поморщился. Падая, я приложился щекой о стойку ворот, но боль в паху забивала остальные ощущения. – Ты в курсе, что я считал ее боуменовской подстилкой?

      – Ты брюзжишь об этом с самого ее переезда, так что да, я в курсе.

      – Оказывается, она его младшая сестра.

      Теперь, кстати, многое встало на свои места.

      – Да ладно? А она замужем?

      Я чуть повернул голову – только чтобы глянуть на Нолана:

      – Даже не думай.

      Брат смотрел на меня в упор, приподняв бровь.

      – А, вот теперь все понятно. Ты на нее запал.

      – Нет, – отрезал я, снова уставившись в потолок. – Хотя у нее классные соски и очень крутая грудь.

      – Я тебе не верю, – Нолан уколол палец и выдавил каплю крови на индикатор, чтобы знать, сколько инсулина колоть. Это первый укол из пяти, назначенных ему в день.

      – Это почему?

      – Потому что ты на нее гонишь с самого ее появления. Сперва потому, что она шумела посреди ночи, затем потому, что ты не одобрял ее распущенность. Ты бесился, что она студентка и обливается духами, а потом начал возмущаться, что она расхаживает по дому в обтягивающих майках и спортивных трусах, будто у нее нормальной одежды нет. Притом что сам ты ходишь по квартире и даже по этажу исключительно в нижнем белье. Я настолько хорошо изучил очертания твоего дружка, что узнал бы его из целой шеренги вернее, чем свой собственный.

      – Не понимаю, как по моим словам можно заключить, будто она мне нравится, – я не стал комментировать шпильку насчет очертаний моего дружка, потому что квартира моя, буду ходить как хочу. Если Нолану тоже хочется разгуливать налегке, я не против, только он быстро замерзнет, у него кровообращение так себе.

      – После Пенни ты ни об одной женщине столько не говорил.

      – Это имя здесь под запретом. Не произноси его.

      Пенни была моя последняя почти серьезная подружка. Я разорвал отношения, потому что Пенни больше заботило, сколько лайков соберут в соцсетях ее селфи со мной, а я как человек интересовал ее меньше.

      – Я что, я ничего. Просто впервые за долгое время что-то помимо хоккея разожгло огонек под твоей задницей.

      – Раздражение – это не огонек.

      – Ну-ну, продолжай отрицать очевидное, Шиппи, – брат задрал рубашку, удерживая подол зубами, сжал двумя пальцами складку кожи – ему пришлось ссутулиться, потому что он довольно тощий, – и