Бусый Волк: Книга 1. Кузница ветров. Книга 2. Берестяная книга. Мария Семёнова

только пуще заплакал и припустил с новой силой. Попытался с ходу вспрыгнуть на очередной валун, но немного не долетел, бессильно царапнул когтями по гладкому камню и заскользил.

      Куда-то вниз, к разверзшемуся страшному краю… за край…

      – Нет, так дело не пойдёт, – сказала Осока.

      И, бранясь на чём Миры стоят, полезла по Осыпи вниз.

      Соболь успел подхватить падающего мальчишку, крепко обнять. Из ноздрей Бусого текла кровь.

      Веки Осоки дрогнули, голова едва заметно повернулась, на лице обозначилась прозрачная краска. Девушка открыла глаза и с трудом, но всё-таки выпростала руку, дотянулась, погладила Бусого по голове.

      – Волчонок… – прошептала она.

      Вещий сон

      Соболь тихо приоткрыл дверь, поклонился порогу и осторожно, стараясь не шуметь, вошёл в дом. Всего несколько дней назад это был просто дом родителей Колояра. Теперь здесь обитала странная большая семья, собранная под один кров общим горем.

      Было ещё очень рано, но оказалось, что спал во всём доме только один мальчишка – Бусый. Как пришли с той памятной облавы, так он от Осоки почти что не отходил. Дневал здесь и ночевал, всё боялся, как бы снова не собралась помирать, лишь только он отвернётся. Он и теперь спал на той же широкой лавке, свернувшись клубочком у Осоки в ногах. Девкина мать, Любослава Заюшка, сидела у дочери в изголовье, что-то ей негромко рассказывала, вязала носок. Мачеха Колояра Красава Бельчиха и его отец Светел из рода Бобров тоже были давно на ногах. Видно, плохо им спалось после гибели сына. Соболь заметил во дворе, в раскрытой на солнце клети, деревянные заготовки, берёсту, горшочки с клеем. Светел мастерил новый лук. Страшно мощный даже среди веннских прославленных луков. Такой, что натянуть его только самому Светелу и было под силу. Да ещё Колояру, первенцу дорогому… Красава хлопотала возле печи, вполголоса уговаривала её хорошо спечь как раз подошедшие пироги. Младшие дети тихо одевались, собираясь во двор.

      Красава и Светел встретили несчастье с удивительной стойкостью. Проводив на погребальный костёр сына, больше не позволили себе ни слезинки. Держались заботами друг о друге и об оставшихся у них на руках младших братьях и сестричках Колояра. И конечно, об Осоке, которую иначе как доченькой в разговорах между собой и не называли. Выхаживали её, всеми силами старались пробудить к жизни. Лелеять своё горе за всеми делами было попросту некогда.

      С Осокой дело было всё ещё очень худо. Да, она покорно пила горькие настои, приготовленные Соболем, отвечала, когда спрашивали, иногда даже силилась улыбнуться. Но если её не тормошили, застывала на месте, смотрела куда-то неподвижным безжизненным взором, который Соболю очень не нравился, но поделать с этим он ничего не мог. Вот и сейчас она бездельно разглядывала узоры, что выплетал над нею волнистый колыхавшийся дым.

      Соболь, впрочем, подошёл не к ней. Его занимал Бусый.

      Мальчишка спал скверно. Соболь это сразу почувствовал. Он подошёл к Бусому и сел так, чтобы касаться бедром его бока. Бусый тяжело вздохнул сквозь сон, шевельнулся,