Принцесса-грешница. Анна Рэндол

ни делала, старайся не улыбаться. Притворную улыбку легче всего распознать.

      – Думаю, я поняла.

      – Давай проверим?

      Джулиана кивнула.

      – Когда мне исполнилось семь лет, умер мой отец.

      Никакой реакции. Хорошо.

      – Он был барристером, который вел дела по всей Англии. Или по крайней мере так он объяснял свое частое отсутствие. Когда мы получили сообщение о его смерти, моя мать была просто убита горем. Но потом все же как-то собралась с духом, чтобы по крайней мере заботиться обо мне. Отец оставил достаточно средств.

      Было заметно, как напряглись руки Джулианы, лежавшие перед ней на столе. Над этим он поработает завтра, подумал про себя Йен.

      – А потом мать обнаружила правду. Она не была его законной женой. Отец, оказывается, имел другую семью, которую скрывал.

      Джулиана прикусила внутреннюю часть щеки.

      «Черт, ну почему я рассказываю ей об этом», – промелькнуло в голове у Йена. Ведь кроме дворецкого об этом никто не знает. Он с легкостью мог бы сочинить какую-нибудь историю. Так почему же он выбрал правду? У Йена не было ответа ни на один вопрос.

      – С точки зрения закона моя мать оказалась никем. Она попалась в сети двоеженца. Первая жена, разумеется, отказалась ей помогать. У нас не осталось денег, чтобы заплатить за дом и прислугу. А со временем не стало денег даже на еду. Спустя несколько недель мать собрала оставшиеся немногочисленные вещи и велела мне ждать в холле.

      Джулиану била дрожь. Или это Йен сам дрожал от волнения?

      – Я ждал ее больше часа, пока дворецкий не отправился наверх проверить, где она. Мать пустила себе пулю в лоб.

      Джулиана судорожно вздохнула и повернулась к Йену. Она протянула к нему руки, но он, сделав шаг назад, не позволил ей к себе прикоснуться.

      – Ай-яй-яй, принцесса. Никакой реакции, забыла?

      – К черту все! – Джулиана подошла к нему и обхватила руками его лицо.

      Йен сосредоточился на выбранной точке в пространстве у нее за плечом, чтобы она не могла заглянуть ему в глаза. Вот тебе на, какой он к черту наставник?

      – И что ты сделал? – спросила Джулиана.

      – Позаботился о себе сам. – Кентербери тогда пытался присматривать за ним. Но даже в семь лет Йен понимал, что Кентербери никогда не найдет себе другую работу с ребенком на буксире. Кроме того, он не хотел, чтобы хоть что-то напоминало о его потере. – Ну вот, ты опять позволила мне оказать на тебя влияние.

      – Может, меня это не волнует.

      – А может, все, что я рассказал, ложь.

      – Это была не ложь, – опустила руки Джулиана, но какая-то тень неуверенности все же появилась на ее лице.

      – Но я ведь говорил, что отлично умею это делать, разве нет?

      – Нет, – на этот раз более уверенно возразила Джулиана, – это была правда.

      – И откуда ты знаешь?

      – Ты не смотрел мне в глаза. И это один из твоих сигналов, верно?

      – А разве я не мог притвориться, чтобы обмануть тебя?

      Джулиана уже забыла, что нужно следить за собственным лицом, и теперь на нем безошибочно читался