Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова. Алексей Моторов

тулупы, за которые он расписался, и по этим причинам у него постоянно высчитывали деньги из зарплаты. Но мама опять повернула все так, будто именно я мешал человеческой жизни ее брата. Честно говоря, дядя Леня меня особо и не волновал. Дело было в его жене тете Люсе.

      Мама по страшному секрету рассказывала, что маленькую тетю Люсю нашли подле разбомбленного эшелона в самом начале войны и вскоре ее удочерила одинокая портниха, женщина хмурая, сварливая и очень жадная. Спустя годы они стали так походить друг на друга как по характеру, так и внешне, что я их еле отличал, несмотря на разницу в возрасте.

      С мамой тетя Люся училась в одном классе, пока ее не оставили на второй год. А уже в этом классе учился дядя Леня, который сразу влюбился в нее и ночами повадился обрывать ради нее тюльпаны на клумбах в Александровском саду под стенами Кремля.

      Не было случая, чтобы тетя Люся не сказала гадость про маму, про дедушку Никиту и бабушку Аню. Но делала она это только тогда, когда те ее не слышали. Меня она никогда не стеснялась, уверенная, что по малолетству я ничего не понимаю.

      Придет, бывало, на бабушкин день рождения – я тогда еще карапузом был, – и давай тосты произносить:

      – Анна Ивановна, вы мне второй матерью стали, дай бог вам здоровья, живите до ста лет!

      Потом подхватит стопку грязной посуды и на кухню отправляется. Грохнет там эти тарелки на стол:

      – Да сколько ты будешь тут небо коптить, ведьма старая! Давно пора уж жилплощадь освобождать!

      Подарит мама Денису ко дню рождения красивый костюмчик, тетя Люся благодарит, чуть ли не поклоны бьет:

      – Татьяна, вот спасибо так спасибо! И где ты только достала такую прелесть! Денисик теперь как принц у меня будет.

      Зайдет в комнату, швырнет этот костюмчик на диван и сквозь зубы процедит:

      – Могла бы единственному племяннику и денежку положить в придачу, уж не обеднела бы!

      Но больше всего тетя Люсе не нравилось, когда дедушка Никита при ней радовался моим успехам.

      Дед Никита был человеком простодушным. Из двух своих внуков он явно выделял меня и даже не собирался этого скрывать. Наверное потому, что мама была его любимицей, а может, и потому, что Денис, невероятный жмот и врунишка, был точной копией тети Люси.

      Однажды, когда дед Никита принялся рассказывать, что я в свои четыре года могу прочитать любой текст в газете или книге, тетя Люся выскочила из-за стола, схватила Дениса за руку и поволокла за собой прочь. Она даже дверь на лестницу за собой не стала закрывать, вылетев из квартиры как ошпаренная.

      – Только и может, что своим дитенком хвастаться! – услышал я ее голос уже с первого этажа. – Ничего, Денисик, ничего, мой сладкий, и ты будешь у меня читать не хуже, чем этот.

      Она сказала вроде не «дитенком», а какое-то другое слово, я не расслышал, какое именно, но было понятно, что слово, скорее всего, обидное, вот почему я это тогда запомнил.

      И я был уверен, что тетя Люся уж точно не будет рада моим приездам, чего доброго, и на порог меня не пустит.