Эффект присутствия. Михаил Макаров

при ударе по голове твердым тупым предметом с неограниченной поверхностью или об ударе о таковой. На серой поверхности бетона краснели брызги крови, веером разлетевшиеся от головы. Судя по тому, что размозженный затылок находился в эпицентре брызг, тельце не перемещали. Сотрудники «скорой помощи» ограничились констатацией факта наступления смерти, необходимости в проведении реанимационных мероприятий не возникло.

      Коростылёв рассматривал погибшую девочку из-за плеча Маштакова. Обернувшись, Миха увидел на лице у кадровика брезгливую гримасу.

      – Что здесь произошло? – спросил полковник.

      – Ребенка сбросили с большой высоты или, держа за ноги, ударили головой о бетон.

      – Но зачем? – Коростылёв не скрывал надрыва. – Вот звери! Стрелять таких надо без суда и следствия!

      Сокрушаться над трагедией можно было до бесконечности, результатов от этого не прибудет. Маштаков прикидывал фронт и направления работы.

      – Надо срочно поднимать как можно больше сотрудников на отработку жилого сектора. – Полковник видел выход в привлечении массовки.

      – Давайте сначала поработаем, – предложил Миха. – Скоро Сутулов подъедет и участковый. Со мною целых трое. Я начну обход подъезда с девятого этажа. Нас ведь интересуют только квартиры с окнами на эту сторону. Планировка стандартная, значит, нужно обходить только «трёшки», которые налево от лифта. У однокомнатных и «двушек» – окна на противоположную сторону, а те «трёшки», что направо от лифта, они – далеко. Докинуть из них можно, но траектория слишком мудрёная, козырёк над подъездом мешает. Получается, включая первый этаж, нас интересует девять квартир. Всего делов-то.

      – Под вашу ответственность… – На месте происшествия, рядом с криминальным трупом ребенка в нештатной ситуации начальственный лоск заместителя по кадрам потускнел.

      «Это тебе не тетрадки с конспектами проверять, – ехидно хмыкнул про себя Маштаков. – Тут головой думать надо».

      Коростылёв двинул к своей «Волге». Ему пришлось сойти в сторону, на поребрик, чтобы позволить проехать «буханке» УАЗ-452 с продольной красной полосой по борту и большими цифрами «03», набитыми через трафарет на двери. Медикам тут делать было нечего.

      Эксперт Николаев нагнулся к чемодану за фотоаппаратом. Когда выпрямлялся, его мотнуло.

      Покосившись, не видит ли Коростылёв, Миха взял эксперта за бушлат на груди и резко встряхнул.

      – Сосредоточься. Берия за тобой сечёт. Дыши носом, но не сильно. Не кури. Не лезь в разговоры. Понял?

      Николаев угрюмо выдавил: «Понял», обдав кислым духом перегоревшего алкоголя.

      «Почему он долго так не трезвеет? Сколько он выжрал на халяву на Восходе? Неужели ума хватило у себя в ЭКО добавить? Озеров-то пришёл в себя».

      Маштаков не испытывал симпатий к эксперту и никогда не приятельствовал с ним, но Николаев был такой же тягловой лошадкой, как и он сам. Без блата и перспектив на повышение, с грошовой зарплатой. Поэтому Михе хотелось обломать кадровику