.

огромным количеством сидящих за длинными столами на козлах и без умолку болтающих людей, девочка напрасно искала глазами вдовствующую герцогиню.

      – Ее милость ужинает в своей гостиной, – объяснила ей матушка Эммет. – А здесь за главным столом сидят камергер и самые важные служители двора. Я договорилась с двумя замужними леди, чтобы они присматривали за тобой. – Нянюшка подвела Кэтрин к месту за одним из боковых столов, который занимала оживленная группа женщин и девушек (все намного старше Кэтрин) и сказала: – Леди Тилни и мистресс Балмер, это мистресс Кэтрин Говард, внучка миледи по браку. Я сказала ей, что вы возьмете ее под свою опеку.

      Обе женщины встали и сделали быстрые реверансы.

      – Конечно, – сказала одна; она казалась милой: нежный голос, приятное лицо и каштановые волосы. – Добро пожаловать, мистресс Кэтрин.

      – Леди Тилни – супруга племянника герцогини, сэра Филипа Тилни, – пояснила матушка Эммет торопливо присевшей в реверансе Кэтрин. – У нас здесь много Тилни!

      – Можешь называть меня Малин, дитя, – сказала леди Тилни. – Мой муж – церемониймейстер личных покоев короля, и я приехала сюда в начале года, чтобы родить сына. Он сейчас у кормилицы в Стэнгейте.

      – Кэтрин, сколько тебе лет? – спросила ее пухленькая компаньонка, мистресс Балмер, когда матушка Эммет ушла и заняла свое место во главе стола, а женщины, потеснившись, чтобы освободить пространство для Кэтрин, сели.

      Что-то не понравилось Кэтрин в мистресс Балмер: от этой женщины неприятно пахло, и голос у нее был приглушенный, она будто все время говорила шепотом, и приходилось напрягать слух, чтобы разобрать ее речь.

      – Мне десять, – ответила девочка. – Мой отец – лорд Эдмунд Говард. – Женщины переглянулись, как делали многие люди, когда Кэтрин упоминала своего отца. – Король отправил его в Кале. Он очень важный человек.

      Другая сидевшая рядом девушка захихикала. Малин ткнула ее локтем:

      – Это внучка миледи, проявляйте уважение. Кэтрин, хочешь пирога с крольчатиной?

      Еда была не такая вкусная, как у Маргарет в Ламбете, и определенно недотягивала до стандартов тетушки Маргарет, но кушать было можно, притом не стесняясь. Хотя Кэтрин не могла впихнуть в себя много. Ей хотелось только одного – уехать домой. Но послезавтра там уже поселятся другие люди, а отец и Маргарет будут плыть на корабле в Кале. Это больше не ее дом. Вдруг Кэтрин залилась горючими слезами.

      Юные леди поспешили утешить бедняжку. Малин обняла ее и погладила по волосам, подбежала и матушка Эммет со словами:

      – У девочки был тяжелый день. Пойдем, ягненочек мой, уложим тебя в постель. Стоит тебе выспаться – и будешь как огурчик.

      Она подняла Кэтрин и вынесла ее из зала на глазах у изумленных придворных. Вскоре девочка уже лежала в постели, на столе была оставлена горящая свеча. Кэтрин слегка подрагивала, время от времени шмыгала носом, всхлипывала, но в конце концов уплыла в сон.

      Матушка Эммет не ошиблась.