Архивы Дрездена: Гроза из преисподней. Луна светит безумцам. Могила в подарок. Джим Батчер

быстро. Она нервничала. Нервничала настолько, что у нее дрожали пальцы, и теперь я разглядел ее линию поведения. Она разыгрывала из себя похотливую уличную кошку, взывая не к моим мозгам, но к потрохам, пытаясь отвлечь меня этим, не дать обнаружить что-то.

      Я не нелюдь какой-нибудь. Меня можно отвлечь хорошеньким личиком или телом – как любого более-менее молодого мужчину. Линда Рэндалл играла эту роль чертовски здорово. Но я не люблю, когда меня держат за дурачка.

      Ну, мисс Секс-Богиня. Что вы от меня скрываете?

      Я прокашлялся и как мог равнодушнее спросил:

      – Так когда вы в последний раз разговаривали с Дженнифер Стентон, мисс Рэндалл?

      Она посмотрела на меня, прищурившись. Кем бы она ни была, только не дурой. Она понимала, что я вижу ее насквозь при всем ее притворстве. От флиртующих интонаций не осталось и следа.

      – Вы коп? – спросила она.

      Я мотнул головой:

      – Даю клятву бойскаута, нет. Я просто пытаюсь выяснить, что с ней произошло.

      – Блин, – негромко произнесла она. Потом щелчком кинула окурок на бетон и выпустила большой клуб дыма. – Послушайте. Я скажу вам кое-что, но, если рядом окажется коп, мы с вами не знакомы. Усекли?

      Я кивнул.

      – Я говорила с Джен в среду вечером. Она мне позвонила. У Томми был день рождения. Она предлагала собраться всем втроем. – Она покривила рот. – Так сказать, воссоединиться.

      Я огляделся по сторонам и пригнулся ближе к окну.

      – И вы поехали?

      Глаза ее беспокойно забегали, словно у кошки, вдруг оказавшейся взаперти в тесной коморке.

      – Нет, – сказала она. – Мне нужно было работать. Мне хотелось, но…

      – Она не говорила ничего необычного? Ничего такого, чтобы вы заподозрили, что она в опасности?

      Она снова мотнула головой:

      – Нет, ничего такого. Мы вообще недолго говорили. И почти не встречались с тех пор, как я ушла из «Бархатного салона».

      Я нахмурился.

      – Вы не знаете, чем она еще занималась? Не была ли она вовлечена во что-то, что могло навредить ей?

      Она покачала головой:

      – Нет, нет. Ничего такого. Это не в ее духе. Она была прекрасна. Многие девушки постепенно… черствеют, что ли, мистер Дрезден. Только не она. Она умела как-то заставлять людей ощущать себя другими, лучшими. – Она отвернулась. – У меня так никогда не получалось. Все, что я умела, – это помочь им разрядиться немного.

      – Вы мне ничего больше не можете сказать? Ничего не приходит на память?

      Она сжала губы и мотнула головой. Мотнула головой – и тем самым солгала мне. Это я знал наверняка. Она замкнулась, сжалась, но, если бы ей было и правда нечего мне сказать, она бы не пыталась скрыть это. Она наверняка знала что-то – если только я просто не наступил ей на больное место, как час назад с Бьянкой. В любом случае я не надеялся, что она скажет мне что-то еще.

      Я с досадой сжал кулаки. Если у Линды Рэндалл не было для меня информации, я снова оказывался в тупике. И я ухитрился уязвить чувства еще одной женщины – уже второй за этот вечер.