Стоячие камни. Книга 2: Дракон судьбы. Елизавета Дворецкая

залы, куда бы я ни приехал!

      – Полные залы? – ухмыльнулся Боярчук. – Неужели? Особенно в последнее время…

      Лицо красного гиганта мигом потускнело, он нервно моргнул, принялся грызть ноготь на большом пальце, как маленький мальчик.

      – Я не первый день работаю в аэропорту, чувак, – передразнил кинолог МС Бескрайнего. – Поэтому не вешай мне лапшу. Последние пару месяцев рейсы отменяют всё чаще, а пассажиропоток стал вдвое меньше. То скопление людей, которое мы наблюдали сегодня, – прорвавшаяся плотина, последняя возможность убежать от усталости в тёплые страны. А ты ведь знаешь, что там никто не найдёт утешения. Знаешь?

      Рэпер молча кивнул.

      – Тогда, скажи на милость, какого хрена люди, которые еле сводят концы с концами, пойдут на твой идиотский концерт?

      Голос МС задрожал:

      – Сначала они шли целыми толпами, чтобы отдохнуть в клубе, переключиться, забыть о траблах. Конечно, многие напивались до отруба, но я думал, ничего, пусть ребята отрываются. А потом зрителей как ветром сдуло. Они просто перестали приходить на концерты. Я разорился на гастролях, ездил из города в город, а меня даже не встречали в аэропортах…

      – Да хватит уже ныть, – оборвал его кинолог. – Понятно же, что ни твоя, ни моя прошлая жизнь ничего не стоят по сравнению с тем, что для нас готовится теперь.

      – И что же готовится? – толстяк снова принялся кусать свой ноготь.

      – Новый мир – вот что. В котором такие, как ты да я, – во главе упряжки.

      Он окинул угрюмым взглядом лежащего пса, раскиданные на полу вещи, похлопал себя по нагрудному карману. Достал помятую пачку сигарет, выудил одну.

      – Будешь?

      – Я… бросил недавно.

      – Бросил? – кинолог хохотнул, чиркнул зажигалкой и, затянувшись, выпустил облачко дыма.

      – Какое удовольствие – курить прямо в главном зале аэропорта. Никто тебе не запретит. Никто не скажет: вы нарушаете наши права!

      Он скривился, посмотрел на сигарету в своей руке как на что-то чужое.

      – Правда, скажу тебе честно. Я совсем потерял вкус к куреву. Как ты там сказал? Кто раз услышит эту сладенькую песню, тот становится сам не свой. Всё верно. Значит, ты тоже слышал эту небесную музыку и ловил самый убойный на свете кайф? Значит, видел лиловые грёзы наяву, чуток будущего, чуток настоящего?

      Рэпер кивнул.

      – В курсе, сколько нас?

      – Нет. Знаю только, что мы вроде проводников, посредников. Между ними, – он кивнул в сторону лежащего неподалёку от Азора тела в полицейской форме, – и тем, что находится на небе.

      – Тем, что находится на небе… – рассеянно повторил кинолог, ступая на зажжённую сигарету носком ботинка-берца. – Знаешь, что между нами за связь? Мы, что ручьи, которые впадают в небесное озеро. Мы кормим его, а оно – нас.

      – Знаю, только…

      – Только что?

      – Что будет, если оно исчезнет, рассеется так же внезапно, как появилось? Ты думал об этом, чувак?

      Кинолог нервно поправил тесный воротничок на куртке.

      – Думал. И сейчас думаю. План у меня один – веселиться, пока можно. Миру и так конец. А нас он выбрал. Именно нас. Одарил