Русь моя, жизнь моя…. Александр Блок

и славных детей,

      Смотрят девочка и мальчик

      На дам, королей и чертей.

      И звучит эта адская музыка,

      Завывает унылый смычок.

      Страшный черт ухватил карапузика,

      И стекает клюквенный сок.

Июль 1905

      Моей матери («Тихо. И будет все тише…»)

      Тихо. И будет все тише.

      Флаг бесполезный опущен.

      Только флюгарка на крыше

      Сладко поет о грядущем.

      Ветром в полнебе раскинут,

      Дымом и солнцем взволнован,

      Бедный петух очарован,

      В синюю глубь опрокинут.

      В круге окна слухового

      Лик мой, как нимбом, украшен.

      Профиль лица воскового

      Правилен, прост и нестрашен.

      Смолы пахучие жарки,

      Дали извечно туманны…

      Сладки мне песни флюгарки:

      Пой, петушок оловянный!

Июль 1905

      «Старость мертвая бродит вокруг…»

      Старость мертвая бродит вокруг,

      В зеленях утонула дорожка.

      Я пилю наверху полукруг —

      Я пилю слуховое окошко.

      Чую дали – и капли смолы

      Проступают в сосновые жилки.

      Прорываются визги пилы,

      И летят золотые опилки.

      Вот последний свистящий раскол —

      И дощечка летит в неизвестность…

      В остром запахе тающих смол

      Подо мной распахнулась окрестность…

      Все закатное небо – в дреме́,

      Удлиняются дольние тени,

      И на розовой гаснет корме

      Уплывающий кормщик весенний…

      Вот – мы с ним уплываем во тьму,

      И корабль исчезает летучий…

      Вот и кормщик – звездою падучей —

      До свиданья!.. летит за корму…

Июль 1905

      «В туманах, над сверканьем рос…»

      В туманах, над сверканьем рос,

      Безжалостный, святой и мудрый,

      Я в старом парке дедов рос,

      И солнце золотило кудри.

      Не погасал лесной пожар,

      Но, гарью солнечной влекомый,

      Стрелой бросался я в угар,

      Целуя воздух незнакомый.

      И проходили сонмы лиц,

      Всегда чужих и вечно взрослых,

      Но я любил взлетанье птиц,

      И лодку, и на лодке весла.

      Я уплывал один в затон

      Бездонной заводи и мутной,

      Где утлый остров окружен

      Стеною ельника уютной.

      И там в развесистую ель

      Я доску клал и с нею реял,

      И таяла моя качель,

      И сонный ветер тихо веял.

      И было, как на Рождестве,

      Когда игра давалась даром,

      А жизнь всходила синим паром

      К сусально-звездной синеве.

Июль 1905

      Осенняя воля

      Выхожу я в путь, открытый взорам,

      Ветер гнет упругие кусты,

      Битый камень лег по косогорам,

      Желтой глины скудные пласты.

      Разгулялась осень в мокрых долах,

      Обнажила кладбища земли,

      Но густых рябин в проезжих селах

      Красный