Пламенная кода. Евгений Филенко

Уж не за доктором ли явился этот наглец? В какие игры вы играете, янрирр гранд-адмирал? Что там втирал научный офицер Диридурн тухлым своим голосом по поводу неучтенных эхайнов: «Раскланяетесь и займетесь своим делом…» Как бы не так. Не затем поставлены были на кон карьера, репутация и честь, чтобы исполнить мясницкую работу, но упустить главный трофей.

      – С дороги, мичман. Этого эхайна я оставлю себе.

      Хамское лицо унтера окаменело. Глазки сузились, как будто две амбразуры вдруг прикрылись броневыми шторами.

      Этот хлыщ вознамерился забрать парня-келументари. В тот миг, когда добыча так близка, загнана в угол и ждет, чтобы ее упаковали и перевязали подарочной ленточкой. А ведь гранд-адмирал предупреждал: «Вы не единственный, кто займется поисками. Но в этой гонке нужно ставить на новичка…» Теперь же, когда новичок выследил добычу, им можно пренебречь… снять с довольствия. Ну уж нет. Не тот это новичок, который утрется и уступит дорогу – пускай даже старшему и сильнейшему. Да и не такой уж он новичок, если вести речь серьезно.

      – При всем уважении, вам придется пройти сквозь меня, капитан-торпедир.

      Хэнтауту перевел скерн из-за плеча в боевое положение.

      – Считаешь, меня остановят этические соображения? Несколько минут назад я уже завалил одного эхайна. Как думаешь, сколько времени я потрачу на второго?

      – Думаю, немного, – кивнул мичман Нунгатау. Затем воскликнул с издевкой: – Ну надо же! Целых два эхайна! Это добавит вам много чести. Как же вы унесете столько на своих офицерских плечах?

      – Что ты знаешь о чести, унтер…

      – Только то, что честь у каждого своя, и честь – она внутри, а не напоказ, среди собутыльников и девок.

      Каптор опустил скерн.

      – Понимаю, к чему ты клонишь.

      – Да. Решим наш спор как два кхэри.

      Хэнтауту запустил руку в глубокий боковой карман и вытянул на свет широкое, отливающее синевой лезвие.

      – У тебя есть что-нибудь подобное, мичман?

      Нунгатау расслабленно встряхнул кистью – в ней, словно по волшебству, возник сарконтирский тхонган, длинный, тонкий, бритвенно-острое лезвие с одной стороны клинка и редкозубая пила с другой.

      – Ваш слуга, янрирр…

      Ножи изобразили в застойном воздухе несколько танцевальных фигур. Что-то вроде обязательного ритуала. Показать сопернику, что ты не полный болван в ножевом бою, не жертва на заклание. Продемонстрировать уважение. Так уж принято спокон веку.

      – Меня тренировал Юакку, трехкратный чемпион Взморья. Он и вручил мне эту цацку. Совсем, наверное, старик… если жив еще.

      – Вам стоило бы почаще наведываться домой, капитан-торпедир. Дед Юакку вот уже лет десять как удалился в Воинские чертоги Стихий, как и подобает настоящему кхэри – от ножа оскорбленного супруга своей юной любовницы… Меня учил Скунгакский порт – тоже неплохая школа, смею вас уверить.

      Внезапно на свирепом лице каптора Хэнтауту возникла открытая мечтательная улыбка.

      – А все же здорово вот так встретиться…