Ороро. Таша Янсу

натах должны были гореть зачарованные кристаллы.

      Неужели наставники разозлились на очередные игры и назначили время ночного сна раньше обычного, оттого-то в доме было так темно и тихо? Неужто его не хватились? Ух и устроит же им сестра трепку!

      Ороро довольно заулыбался, дотронулся до ее кольца, которое она отдала на время в последнюю их встречу. Поскорее бы свидеться с ней! Пожаловаться на суровых наставников и глупых ровесников, показать, чему успел научиться за время разлуки!

      Он крадучись поспешил по главному коридору в апартаменты для гостей, надеясь избежать встречи с ночным стражем. Добравшись до нужных комнат, провел рукой по дверной ручке, чтобы вкрапленные в нее магические кристаллы опознали его и впустили, но дверь оказалась не заперта. Удивленный Ороро вошел внутрь и остолбенел – в комнате никого, кровати аккуратно застелены. Помедлив, он поспешил в соседнюю. Там тоже было пусто и прибрано, будто старая служанка только-только навела порядок.

      – Ха-ха, очень смешно, – дрожащим от зарождающегося страха голосом сказал он. – Выходите уже. Эй?

      Ороро замер, прислушиваясь, но никто не отзывался. В каминах на первом этаже, куда он стремглав спустился, не горел огонь, света вообще нигде не было – и никого тоже не было. Стол наставников в столовой был уставлен посудой с яствами, кувшинами с питьем, на тарелках еще оставалась еда, надкушенный фрукт лежал на груде тряпья на резном стуле. Подобное тряпье лежало и на других стульях, и, приглядевшись, Ороро опознал одеяние наставников и их помощников. Отшатнулся. Коленки задрожали, в горле пересохло. Он резко зажмурился и распахнул глаза. Больно пощипал себя за ногу и руку, от накрывающей паники крылышки распахнулись, хвост больно колотился об каменный пол.

      Что случилось? Он что, остался совсем один?..

      глава 1

      Ингрэм возвращался домой налегке, жадно смотрел по сторонам, на пробудившийся мир, заново начатую игру. Крестьяне, которых он встречал на пути, робко улыбались ему, недоверчиво расправляя плечи. Перемены пугали неопределенностью, но в том, что будет лучше, не сомневался никто. Ингрэм кивал и улыбался им в ответ – солнечному дню, бескрайней свободе, сброшенным цепям рабства, новому миру.

      Солнце припекало все больше, но он рассчитывал укрыться в прохладе леса, а после – добраться до дома, пока не стало совсем уж жарко. Месяц цэки только подходил к концу, но снег уже весь сошел, и по прогнозам ведуньи в Бриене следующие деньки обещали быть похожими на этот. Ингрэм тряхнул непокрытой головой. С висков скатился крупный пот, сорвался в сухую дорожную пыль. Ингрэм недовольно задрал голову, зло прищурился на беспечное жаркое солнце. Непривычно было бродить без опасения оказаться разорванным на куски, по инерции он вздрагивал от каждого подозрительного шороха, и это раздражало.

      Он прошел через деревню Длинное Поле, едва узнавая родные улицы, изменившиеся за четыре года его отсутствия. Перешел через речку по новому каменному мосту, с удовольствием оглаживая гладко вытесанные деревянные перила. Отсюда до леса было рукой подать, и чем ближе подходил к нему Ингрэм, тем больше замедлял шаг. Ступив на кромку тени высоких деревьев, остановился, зажмурился, глубоко и жадно вздохнул несколько раз. Открыл глаза. Не оборачиваясь, зашагал вперед.

      Весенний лес дышал чистотой, набухшие почки лопались, выпуская побеги и листья, от аромата зелени и свежести подрагивали ноздри, а от яркого света на полянах слепило глаза. И в этом царстве света и жизни Ингрэм чувствовал себя совсем уж лишним. Дело было не в плохо залеченных ранах и не в том, что дома его никто не ждал. Дело было в том, что следовало думать, как жить дальше. Можно было и не думать. Можно было просто остаться в Поле, где все приветствовали его как героя – одного из воинов человечества, сражавшегося от лица людей за их свободу. Можно было попроситься переночевать в таверне Мэриэль, а потом пожить в одном из домов, пустующих после тэйверовской резни.

      Ингрэм невольно прикоснулся к мечу Верному, ища в этом привычном жесте успокоения и поддержки. Меч добротный, собственноручно кованный по старинным правилам к этой войне, потому и Верный, что, кроме него, прикреплённого к поясу, и второго меча, простого, заложенного за спину, ничего у Ингрэма больше не было, и выручал он его не раз, и…

      Ингрэм остановился, настороженный. Зачарованные символы на рукояти Верного засветились алым предупреждением. Ингрэм нахмурился. Тэйверов здесь быть не должно. Все тэйверы либо в Нижнем мире, либо рассыпались трухой.

      – Кто здесь?

      Символы ошиблись? Тем не менее Ингрэм осторожно достал Верного и напрягся, готовый к бою. Кусты затрещали так, будто по ним пробиралась медвежья семья.

      – Это я, – раздался тоненький детский голос, и Ингрэм с удивлением обнаружил мальчика-тэйвера, закутанного в плащ, с сумкой через плечо.

      Тот таращил глазенки, кусал коготки на пальчиках. Его длинный тонкий хвост беспорядочно обвивался вокруг лодыжек. У него была темно-серая кожа, чуть мерцавшая на солнце, зачатки узоров на лице. У него были крылья – два неуклюже топорщащихся серых крыла.

      – Тэйвер! – вырвалось у Ингрэма. Он непроизвольно