Капитан Ориона. Валерий Рыжков

С ужасом задумываешься, откуда на этом клочке земли, столько вкусных заведений. Вот показалось на углу Сенной площади нейтральное кафе «Столовая ложка». Чистый обеденный зал без мух и тараканов. Философские понятия формы и содержания преобразовываются в простые определения меню предлагаемых ингредиентов. Про все написано очень вкусно. Блюдо лагман. Это лагман? Это суп с лапшой. Я был в Средней Азии, и меня угощали домашним лагманом в казахской семье. Это Бурито? Похоже на шаверму девяностых годов. И где мясо по – мексикански? Потому и называется, по мексикански, они как индийцы, тоже вегетарианцы. Не спорю, я в Мексике не был. Салат, больше похож на гарнир. И особенный чай – молочный пуэр. Лишь бы назвать, как говорят, от фонаря. Вот, если день не задался с утра, так это до вечера. Короче, получи континентальный завтрак туриста за двести рублей. Насытившись пищевыми добавками и специями, теряешь интерес ко всем аппетитным вывескам, как и к жизни.

      Еда утолила голод, заглушила первый безусловный рефлекс, но, тем не менее, в большом, или маленьком городе, просыпаются другие безусловные и условные рефлексы, которые ускоряют движение жизни. Читайте инструкции, и пользуйтесь по ситуации сто двенадцать или ноль три. На море – спасательным кругом, в дождь – зонтом, но когда светит солнце – не бегите в тень, а когда мерцает луна, то глядите на звезды. Радуйтесь жизни. В ситуации экстренной помощи – оставайтесь на линии и слушайте музыку Шопена. Первый, освободившийся диспетчер, вас обслужит. Живите в режиме ожидания, и ждите.

4. Петербург город дождей и белых ночей.

      Петербург – культурная столица, где кафе место для одиночек, вокзал пассажирского зала для встреч и прощаний, проспекты – это ежевечерние показы последней моды глянцевых журналов, а закоулки остаются для влюбленных. Этот город живет то, как театр, или, как музей, под открытым небом. Петербург никогда не делится надвое, он как в белые ночи, когда сутки сливаются в молочный цвет, разрушая гармонию сосредоточенности, мира реальности, рассеиваясь в городских закоулках, создавая хрупкие сплетения в чувствах любви.

      После отмены крепостного права в восемнадцатом веке город усадебного дворянского типа, чем то, напоминая современные коттеджи на приморском побережье, устремился ввысь с надстроенными четвертым и пятым этажами, населив его другими людьми – разночинцами. Расселялись особым образом, по рангам этажей. Так на втором этаже оказывались богатые дворяне, на третьем – состоятельные купцы, на четвертом – чиновники, а на пятом – мещане и студенты. После революций интенсивно продолжается косметический ремонт только фасадов дворцов. В Великую Перестройку стали встраиваться из стекла и пластмассы здания деловых центров, так называемые инкубаторы интеллектуальной жизни офисных планктонов. Язык ума сменился непосредственностью мышления. В этом стала отражаться свобода мысли. И все – таки город не надо понимать, как сад бабочек, когда видишь в одно мгновение цикл жизни через метаморфозы