Смерть полна сюрпризов!. Александр Валентинович Куревин

– вылетают, со двора копошимся мы, «хозвзвод». Кучкуемся возле своей «штаб-квартиры» – институтского гаража. Шофера, снабженцы, кладовщики, грузчики.

      Грузчики – это мы с Вовочкой. Люди мы с ним совсем разные. Бок о бок оказались по воле случая. Вовочка, если можно так выразиться, парень с улицы. На внешность – рыжий клоун, один в один Вождь Краснокожих из одноименного фильма по О. Генри. Свой чувак на танцплощадке в «Швейцарии» (Центральном парке культуры и отдыха имени Ленинского комсомола), ручкается со всеми бандитами своего района. Я же всю жизнь был послушным сынком своих родителей. Мне покупали велосипеды и отмечали дни рождения. И ТММ (теорию механизмов и машин) я, если честно, вполне мог бы сдать и не брать академический отпуск. Но внезапно захотелось разнообразить свою жизнь. Доучиться я еще успею, решил. Что случится? На год позже в армию загребут, только и всего. Посмотрю, как выглядит мой вуз с изнанки. В отличие от натуральных доходяг, всех здоровых академиков запрягали поработать при институте – это было непременным условием. Иначе – на вылет!

      Меня сразу оформили грузчиком. Вовочку придали «хозвзводу» позже, для усиления. Вообще-то он числился гардеробщиком. Зачем летом гардероб? Про коня в пальто летом я еще слышал (в гараже не такое услышишь), про студента – не приходилось.

      В это утро все были налицо: шофера, кладовщики, мы с Вовочкой. А еще – веселая светловолосая Света. Она подрабатывала этим летом на строительстве нового корпуса, и теперь поставила на асфальт свои ведра с мусором на полпути до контейнеров, чтобы поболтать с нами глупости. Я хотел бы не говорить с ней глупости, а лучше заняться ими, но для этого следовало как-то отшить Вовочку, потому что ему девушка строила глазки тоже. Определилась бы уже!

      Разгул моей порочной фантазии был прерван проездом под аркой старого корпуса кортежа из двух автомобилей: черной «Волги» и защитного цвета «буханки».

      – Генерал пожаловал, – определил Вовочка. Так он называл ректора. Света устремила свои глаза цвета морской волны на автомобили.

      – Вернулись с Лозовым с охоты, – согласился я со своим соперником.

      Забуревшие академики, мы тут все уже про всех знали и секли на раз, что творится. Гаражные, кто мог, ретировались, остальные уменьшились в росте. Но, кажется ректору Сидорову и его корешу, проректору по АХЧ (административно-хозяйственной части) Лозовому, было не до подобострастия подчиненных. Они, как были в полевой форме, не ученые мужи – мужики, так и прошли в гараж. Матвеич – завгар и по совместительству водитель ректора – такой же рослый, что и первые лица вуза, уединившиеся нынче в гараже (будто по росту выбирали), потоптался некоторое время перед воротами. Его жест рукой, адресованный прочим водилам, я бы расшифровал так: «Проходите мимо, не до вас сейчас». Потом проследовал за начальством.

      «Что-то не так. Что-то случилось», – закралось у меня подозрение. Ректор с проректором прошмыгнули в гараж, точно заговорщики.

      Из «уазика» вышел Кирилюк, начальник снабжения. С озабоченным видом глянув по сторонам, он вдруг поманил меня рукой – я стоял к нему ближе всех. Подошел, он достал из «уазика» сумку, в которой звякнуло, сказал:

      – На-ка, отнеси туда, в гараж, им.

      Сам он почему-то в гараж идти не захотел, а встал на решетчатых воротах под аркой старого корпуса. Я направился с сумкой к гаражу, передать первым лицам вино и закуску (не ходи к гадалке). Услышал, как Кирилюк крикнул за спиной: «А где замок?» – кому-то из шоферов. Ему что-то ответили, он окликнул меня:

      – Эй, как тебя? Сергеев! Спроси у Матвеича замок, арочные ворота запереть! Хорошо?

      «Зачем их поутру запирать?» – подумал я, но спрашивать не стал.

      В гараже я застал такую картину: Сидоров и Лозовой сидели за столом под тусклым светильником напротив друг друга, едва не касаясь лбами. Курили. Завгар Матвеич притулился на табурете в стороне за верстаком. Соблюдал субординацию. Вообще-то с «барями» он был очень близок, но не панибратствовал, понятия имел.

      – Так! Чего тебе? – спросил он меня, понизив голос, словно боялся помешать разговору Сидорова с Лозовым.

      – Мне ничего. Это вам, – ответил я, приподняв сумку. В сумке опять звякнуло. Он поспешно подошел, протянул руку:

      – Давай, – словно каждая лишняя секунда моего пребывания здесь была опасна и для него, и для меня. Ни Сидоров, ни Лозовой, кажется, не обратили никакого внимания, ни на мое появление, ни на суету Матвеича. Я услышал обрывок странного разговора:

      – Думаешь, он заявит? – спрашивал Лозовой.

      – Он – нет, – отвечал Сидоров. – Насчет себя не заявит. А вот ее может заставить написать заявление… Чего тебя так разобрало?..

      Я укрепился во мнении, что-то там, в деревне, на охоте у них произошло.

      Приняв одной рукой сумку, Матвеич другой взял меня за плечо и хотел буквально вытолкать за ворота, но я вспомнил про замок и сказал ему.

      – А-а-а! – в отчаянии тихо взвыл завгар и порысачил в дальний угол гаража, где на полке, как им же самим было заведено, лежал замок от арочных ворот.

      – Чего ты за нож схватился? – услышал