Человек со смущённым лицом. Ксения Шелкова

кнутом незнакомца, и его пассажиров. Не было ничего, что могло хоть как-то ответить на наши вопросы. Мы уже подходили к дверям нашей квартиры, когда Борис вдруг остановился и вскрикнул, будто его укололи булавкой.

      – Вспомнил! Я тебе ещё за завтраком хотел сказать, ну а потом забыл за всем этим! Я вспомнил, где мы его видели раньше!

      – Кого это? – с тревогой спросила я.

      – Ну, того старичка в Летнем саду! Который не рассердился на Человека со смущённым лицом, а наоборот… Он же один только не рассердился, ты понимаешь?!

      В моей душе шевельнулась какая-то неясная надежда. Вдруг этот старичок что-то знает и сможет помочь?

      – Где мы его видели? Говори скорей! – заторопила я.

      В это время мы уже вошли в переднюю. Мисс начала снимать перчатки и шляпку, по-прежнему молча и глядя куда-то в стену. В это время дверь из гостиной отворилась и на пороге возникла наша мама с весьма суровым выражением лица.

      – Что происходит, мисс Мур? – строго спросила она.

      4. Книжная лавка господина Вортеп-Бара

      Мы с братом скорым шагом двигались по улицам. Я сжимала руку Бориса и придерживала шляпку от ветра; лицо кололи холодные, острые крупинки снега, щёки покусывал мороз. Порывы ветра налетали с Невы; мы уже пересекали Троицкий мост и направлялись на Петербургскую сторону. По правде говоря, я чувствовала себя очень неуютно: мы ещё никогда не отправлялись на такие дальние прогулки без старших. Хотя Борис утверждал, что знает, куда идти, я была в этом вовсе не уверена и с беспокойством прикидывала, что будет нас ждать дома, если скрыть нашу выходку не удастся.

      Вчера у нас едва не разразился скандал. Оказалось, пока мы с мисс Мур прогуливались, Егоровна всё-таки донесла маменьке о странном поведении гувернантки. Мама сперва даже не поверила, но Егоровна призвала в свидетели Шурочку, которая для своего возраста была довольно бойкой девочкой, хорошо говорила и прекрасно могла поведать о многих событиях. Сама же Егоровна кое-что даже и приукрасила, надеясь, наконец-то, сбросить мисс Мур с её пьедестала. Поэтому мама с нетерпением ждала, пока мы вернёмся, чтобы разобраться в «возмутительных поступках» гувернантки.

      Мне стало ужасно жаль бедную мисс, тем более, что мы с братом уже убедились: она ни в чём не виновата. Но не могла же я пойти к маменьке и сказать: «Мисс Мур заколдовал какой-то проходимец, правда, мы не знаем, кто он. Поэтому мисс приходит в ярость всякий раз, когда слышит извинения, и вообще не помнит себя, а потом не ведает, что произошло». Разумеется, взрослые подумали бы, что мы играем в какую-то игру. И ещё – интуиция подсказывала мне, что родителей лучше вообще не вмешивать в историю Человека со смущённым лицом. Не знаю, почему я была в этом так уверена. Но даже вздумай я всё рассказать, мне бы, конечно, ни за что не поверили.

      Мне очень хотелось как-то защитить мисс Мур; к счастью, она сама невольно помогла в этом. Мисс не пыталась оправдываться, вообще не говорила ни слова – она была очень бледна, казалась больной и бессмысленно смотрела на маму, точно не слыша обвинений