Я твое ненастье. Юлия Климова

вы приехали проведать племянницу. Дженни было очень тяжело.

      Она практически обвинила мою тетю в равнодушии и при этом знала, что Егор не разрешал приезжать ни Марине Аркадьевне, ни Юрию Викторовичу.

      «Бабушка, ничего не изменилось, да? Ты по-прежнему серый кардинал, раскладывающий перед собой чужие судьбы, точно карты…»

      Плавно опустившись в кресло, она посмотрела на меня, будто собиралась ответить: «Ты права. Я вернулась. Ни у кого не получится вмешаться в жизнь нашей семьи. Я не позволю».

      Мама назвала меня в честь бабушки, так что имя у нас было одинаковое – Дженнифер. Но мы не совпадали ни одной чертой характера.

      – Я неоднократно обращалась к вам, Егор, с просьбой разрешить мне приехать, однако вы отвечали отказом, – с нажимом произнесла Марина Аркадьевна и занервничала еще больше. На ее лбу выступили еле заметные капельки пота, пальцы принялись теребить край кофты. Наверное, тетя уже чувствовала окончательный и бесповоротный проигрыш. – А уж меня больше всех интересует судьба Дженни! Мы, между прочим, ее воспитывали пятнадцать лет.

      – Я очень благодарна вам за то участие, которое вы приняли в судьбе моей любимой внучки, – дежурно улыбнулась бабушка. – И раз мы с Дженни были так долго в разлуке, а вы имели возможность с ней видеться каждый день, то… Дженни останется у нас. Это справедливо и правильно. К сожалению, мой возраст не позволяет оформить соответствующие бумаги, официально заботу о Дженни возьмет на себя Егор. Тем более, что моя внучка сама этого хочет.

      И я сразу ощутила на себе три взгляда – совершенно разные, и ни один из них не обещал тепло и поддержку. Да я и не ждала этого, только папа и Павел могли меня согреть…

      «Меньше всего на свете я хочу такого опекуна», – вспыхнула правда, но вслух я произнесла совсем другие слова:

      – Моим опекуном будет Егор, я это давно решила.

      Марина Аркадьевна уходила торопливо, с гордо поднятой головой, демонстрируя несогласие и вселенскую обиду. А в моей душе росла и крепла уверенность, что такой ответ она не простит никогда. Однако, покидая библиотеку и забирая с собой приторный аромат духов, тетя все же повернула голову и деловито сказала Егору:

      – Привезите Дженни в среду, вы мне это обещали.

      – Непременно. Я провожу вас. – Но он не последовал за Мариной Аркадьевной сразу, а обернулся, посмотрел на меня и приказным тоном добавил: – Жди меня в столовой, я сейчас приду.

      Промолчав в ответ, я сцепила пальцы перед собой и увидела, что они дрожат. Не так уж легко мне дался этот спектакль, где у каждого была своя главная роль. Сделав глубокий вдох и выдох, я встретила внимательный взгляд бабушки. Она изучала меня. Вероятно, обращала внимание на худобу и смятение и думала о прошлом, настоящем и будущем. Иначе и быть не могло. По лицу проносились тени, в глазах вспыхивали огненные мысли, и где-то там, на перекрестках сложносочиненных планов бабушки, опять содрогалась моя судьба…

      – Добрый день, Дженни, – произнесла она так,