Сценарий. Эпилог. Алексей Невтриносов

триггер, не нравится мне это слово, как и все эти иностранные словечки, которые мы почему-то решили использовать при любой удобной возможности. Так вот, быть может, случай скажется на решительности и поможет начать тот самый путь паломника.

      – Я в это верю. Тут смотрела недавно выступление на какой-то конференции, девушка рассказывала о разнице мышления детей и взрослых. Дети реально считают, что все возможно и стремятся к этому. Ну круто же? Не видят преград, ищут решения. А мы уже затуманенным взглядом на мир смотрим, сами себя ограничиваем. Вот я вообще удивляюсь некоторым решениям людей.

      – Удивляться не стоит. Есть же люди, любящие чесночный соус.

      Зная, что Катя, как и я, пренебрежительно относится к такому соусу, я произвел подобное сравнение. Шутка для нас двоих оказалась вполне смешной, в отличие от окружающих, неумышленно слушающих наш разговор. Для понимания смысла важен контекст.

      Мне нравилось, что я мог вот так общаться примерно раз в месяц, чуть реже, с человеком, который делал меня более симпатичным. Одно время моя жадность ставила под сомнение целесообразность переплаты за то, что я прихожу именно в барбершоп. Как мне кажется, в данной отрасли есть четкая иерархия: парикмахерская – место, где есть ножницы, машинка и фен; салон красоты – к перечисленному добавляется администратор и каталоги с выбором прически; барбершоп – плюс музыка и виски.

      На самом деле у последних все же есть некая атмосфера комфорта. Не сказать, что уюта, скорее важности. Сделано все для возникновения чувства персоны. И это льстит. Но я ходил туда не за этим. Человеку, который вас стрижет, вы доверяете право создания облика, формирующего первое впечатление. Хороший мастер способен сделать вас чуть симпатичнее. В какой-то момент я понял, что готов платить за руку мастера. За ее смех. Ну в общем да, за то, что она симпатична. К слову, есть и такая сеть, в которой работают исключительно девушки – отличная идеология.

* * *

      Одной из причин, почему я спокойно перенес окончание отношений с Дианой, являлось писательство. Посвятив себя этой стезе, я верил в то, что для меня, по крайней мере на данном этапе, важнее сказать свое слово, нежели завести семью. Я хотел жить ради работы, своей, которая приносит удовлетворение от прожитого дня, а не работать ради проживания.

      Ранее я мог позволить себе полное погружение в работу, только когда Ди куда-либо уезжала, а я оставался один. Но мне не удавалось избегать ощущения, схожего с детским переживанием о скором окончании каникул. Теперь же мне нравилось чувствовать свободу, отсутствие обязательств, дел. Не было мыслей о том, что это всего на пару недель. Да, такие мысли расстраивали, и они означали, что нам не по пути.

      Мой распорядок в роли писателя напоминал часть моего футбольного прошлого: работаю пару часов в день. Иногда дважды. Но не десять месяцев в году. Мне нравилось просыпаться не так рано, как когда она вставала, чтобы собраться и пойти на работу. Я спокойно, не торопясь, принимал душ, готовил себе завтрак, смотрел что-либо смешное на YouTube. Затем я мог прокатиться на автомобиле в сторону Репино, погулять часок-другой вдоль