Пережить холодную войну. Опыт дипломатии. Александр Гольц

что еще в апреле 1966 года, за полтора года до своего публичного выступления, Макнамара в частной беседе пытался объяснить все это советскому послу Анатолию Добрынину. «США думают о том, нельзя ли, несмотря на все трудности, совместно исследовать все же возможности установления соответствующего взаимопонимания в области ракетно-ядерных средств, как оборонительных, так и наступательных, на основе все той же доктрины, преследуя при этом одновременно еще две цели: уменьшение риска для национальной безопасности каждой из наших двух стран при минимально необходимых для этого затратах»[46], – заявил министр обороны, предложив направить высокопоставленного американского представителя в Москву для обмена мнениями. Добрынин посчитал этот разговор чрезвычайно важным и отправил подробное его изложение в МИД. Увы, тогда, как следует из мемуаров Добрынина, для советских лидеров рассуждения Макнамары выглядели заумью, которая должна была скрыть попытку догнать СССР в области ПРО. Предложение Макнамары было оставлено без внимания.

      Взгляды советского руководства на ядерные вооружения были в то время довольно прямолинейны. «Такие понятия, как „стратегическая стабильность“, „ядерное сдерживание“ и тому подобное, были в то время все еще чужды советскому руководству», – констатируют Николай Детинов и Александр Савельев в книге «Большая пятерка: Советская система принятия решений в области контроля над вооружениями». – «Развитие стратегических сил СССР в значительной мере совпадало с развитием стратегических сил США и шло по принципу, „если у американцев есть нечто, то и мы тоже должны это иметь“. В некоторых областях – баллистические ракеты, системы противоракетной обороны и в некоторых других – Советский Союз опережал Соединенные Штаты. В целом, однако, СССР шел за Америкой по пятам в технологической гонке вооружений. Советское гражданское и военное руководство не интересовалось чужими концепциями и понятиями, размышлениями о стабильности и прочих абстрактных предметах… Руководство настаивало на том, что Советский Союз должен как минимум иметь количественное равенство с Соединенными Штатами, по крайней мере в том, что касается ядерных, и в особенности стратегических, систем. Если при этом учитывать, что американские союзники и США имеют преимущество в системах, способных достигнуть советской территории, советское руководство быстро пришло к выводу, что Советскому Союзу жизненно необходимо ядерное превосходство над американским стратегическим арсеналом»[47].

      Но Макнамара продолжал настаивать на необходимости донести до Москвы реальное положение дел. В январе 1967 года президент Джонсон направил Алексею Косыгину (формально именно он был главой Советского государства) предложение начать переговоры по ограничению стратегических вооружений. При этом упор делался на ограничение системы противоракетной обороны. Чуть-чуть помедлив, СССР ответил согласием. И вот 23 и 25 июня в небольшом городке Гласборо на полпути между Нью-Йорком и Вашингтоном (так как Косыгин

46

Анатолий Добрынин. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962–1986 гг.). М.: Автор, 1996.

47

Aleksandr G. Savel’yev and Nikolay N. Detinov. The Big Five: Arms Control Decision-Making in the Soviet Union. Praeger Publishers, 88 Post Road West, Westport, CT 06881. 1995. Pp. 2–3.