Странный приятель. Таинственный Амулет. Егор Чекрыгин

Еще один одновременный залп почти в упор, в лицо друг другу…

      Ренки все это время находился на мостике, понимая, что ему нельзя сейчас лезть в первые ряды штурмующих. Он пытался было как-то руководить атакой со своего места, но его просто не слышали, да и солдаты с матросами и без ценных указаний капитана знали, что им надо делать сейчас. Вот только упорное сопротивление врага не позволяло в полной мере реализовать эти знания.

      В конце концов Ренки не выдержал, бросился в свою каюту и сорвал со стены любимый длинноствольный мушкет. Заряжал почти на бегу, насколько это возможно. Прицелился. Выстрел! Человек на капитанском мостике вражеского фрегата, отдававший какие-то приказы своим матросам, схватился за бок и начал заваливаться на палубу.

      Зарядить. Прицелиться. Выстрел. Еще один кредонский офицер падает замертво. А чужая мушкетная пуля с противным свистом проносится возле уха Ренки и втыкается в палубу.

      Быстрый взгляд наверх. На марсе сидит стрелок. Но тратить на него заряд Ренки не стал. И вот уже колоритный моряк с цветастым платком на голове, взявший на себя командование абордажниками, валится замертво, а его платок окрашивается в единый цвет – красный.

      Только после четвертого выстрела, не найдя больше достойных мишеней, Ренки уделил свое внимание стрелку на марсе, уже дважды пытавшемуся достать капитана «Счастливого». Обе попытки были неудачными. Ренки еще помнил, как неудобно стрелять сверху вниз, а уж тем более – заряжать мушкет, сидя на крохотной качающейся площадке, будто ворона в гнезде. После очередного своего выстрела благородный оу убедился, что стрелять снизу вверх, стоя на качающейся палубе, тоже не очень-то удобно. Это был его первый промах за день.

      Впрочем, враг дрогнул. Может, повлияла стрельба Ренки или абордажная команда «Счастливого» смогла усилить напор, но первый ручеек штурмующих смог перетечь на чужую палубу, отвоевав для себя крохотный плацдарм.

      Просто так оставить этого Ренки не мог и, растолкав строй собственных солдат, тоже ринулся в бой.

      Снова это упоительное чувство полного слияния и даже подчинения собственной воли воле своего оружия! Годы тренировок, бочки пролитого пота – все это концентрируется в нескольких минутах рукопашного боя. Движения точны и стремительны, голова пуста, но соображает мгновенно, а зрение, слух и даже осязание подчинены одной задаче: все видеть, все замечать и успевать реагировать.

      Вот противник – видно, опытный вояка, его сабля так и мелькает перед глазами. А вот сбоку появляется жало штыка. Маленький поворот корпуса – и штык проходит впритирку к телу, едва не порвав одежду. Противник на долю секунды раскрывается, освобождая проход для острия шпаги. Укол. Шаг вперед – и снова укол. Отвести эфесом пику и, скользнув вперед, рубануть по руке, ее держащей. Отбить в сторону древко, мешая очередному врагу добраться до себя, и на долю мгновения погрузить свое оружие во вражеское горло. Еще один шаг вперед. Пара десятков подобных шажков – и враг будет разбит.

      – Хорошая