Уж замуж невтерпеж. Ольга Степнова

Рестораны, компьютеры, мебель, бензин. Кирка, сучка, с Ворониным, с Камхой, с Петерсоном, и кажется с художником Кирьяновым, но не точно.

      ...Ночь, улица, фонарь, аптека. Из этих сведений картину можно составить, какую заблагорассудиться, но меня это не устраивало.

      – Мне бы попонятней, – попросила я Аню. – Он что – гей? И с Ворониным, и с Камхой, и с Петерсоном, и даже, кажется с художником Касьяновым...

      – Нет, он не гей, – захихикала Аня. – Это Кирка его гей.

      – А Кирка это ...

      – Ярика жена! – возмутилась Аня так, будто я забыла имя президента.

      – А, ну да... А Балашов что?..

      – Что Балашов? Работает, тусовки ненавидит, дочку обожает. А дочку Кирка нагуляла.

      – Бедный Ярик! – вырвалось у меня.

      – Он не бедный, – возразила буквальная Аня. – Он богатый. У него дом в поселке Солнечном, дом в Англии, квартиры в Москве, Париже, и такой счет в швейцарском банке, что он не бедный, Ярик!

      – А любовница у него есть? – задала я самый животрепещущий вопрос.

      – Если и есть, то об этом никому не известно, – на удивление лаконично ответила Аня.

      – А лет ему сколько?

      – Много, – вздохнула Аня.

      Я кивнула. Похоже, это было все, что можно вытрясти из жены владельца автобарахолки.

      По дороге домой я купила елку. В два раза дороже той, которую хотела купить и в два раза красивей. Испугавшись такого поступка, я решила не идти в магазин за продуктами, оправдывая себя тем, что с елкой в магазин не пустят. Будем есть, что есть.

      Я еле впихнулась с пушистой елью в лифт, но туда втиснулась еще и соседка Людка. Она почему-то не нажала кнопку своего этажа, а поехала со мной на этаж выше, стойко переживая неудобства от впившихся ей в лицо зеленых иголок.

      – Ты разбогатела? – спросила Людка, блестя темными глазами из-за веток.

      – Почему? – удивилась я.

      – Такие елки стоят всю мою зарплату!

      – Это нам на работе выдают, – отовралась я, подавляя соблазн сообщить ей, что просто я теперь любовница Балашова.

      – А где ты теперь работаешь? – не унималась Людка.

      – Твой этаж ниже, – я вышла из лифта.

* * *

      Дома царил разгром.

      – Ма, – высунул Васька из-за двери шкодливую физиономию. – Я сейчас все объясню. Ура, елка! – заорал он, забыв обо всем.

      Я огляделась. На полу, на стенах, на потолке, на столе и на диване лежали хлопья густой белой массы.

      – Это что? – заорала я.

      – Ма, я сейчас все объясню. Пришел Ванька...

      Худшего начала объяснения быть не могло.

      – И мы стали делать новогоднюю газету. Нам в школе поручили. И...

      – И?

      – Клея дома не оказалось. То есть вообще ничего клеящего. А нам картинки надо клеить. И тут Ванька придумал...

      После словосочетания «пришел Ванька» самым страшным было «Ванька придумал».

      – Ну?

      Васька часто и испуганно заморгал. Когда я начинаю разговаривать предлогами и союзами, он меня жутко боится. Правда, у Васьки есть одна особенность: он никогда не врет. Ему в голову