Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи. Андрей Анисимов

Олежка, я так счастлив! – Постников полез в карман, достал пачку сигарет и потянул друга в тамбур: – Хоть покурю, пока жены нет рядом. Видишь, какой я трус?

      – Ты танков, Тиша, не испугался. Не всякий солдат перед танком устоит, а ты у нас человек гражданский. Ты не трус. Ты герой.

      Постников, хоть и находилась его жена за триста с лишним километров, закурил так же воровато, как если бы она сидела с ними в вагоне. Затянувшись, еще раз огляделся и, виновато улыбнувшись, добавил:

      – Нет, Олежка, я трус…

      – Значит, ты очень смелый трус. – Усмехнулся Голенев, и взъерошил другу волосы на макушке.

      Некоторое время рядом с железной дорогой тянулось шоссе. По нему на бешеной скорости промчал черный «мерседес». Олег узнал лимузин убитого им бандита:

      – Вон твоя героиня полетела. Часа на два раньше нас дома будет.

      – Ты сказал, что она подруга Кащеева?

      – Так и есть.

      – Странно. А мне она понравилась. Смелая, так сказать, девушка, и за дело наше постояла. Кстати, что-то давно самого Кащеева не видно…

      – Соскучился?

      – Да ладно, хватит о них, об уголовниках… – Тихону не хотелось думать о грустном. Образ идущей на танк Маки не вязался с воровским миром: – Я не герой. Вот девушка… Как ее зовут?

      – Мака ее зовут.

      – Занятное имя… Она настоящая героиня. Надо подумать, как отметить ее поступок.

      – Подумай… Но, и ты, Тихон, держался молодцом.

      – Это потому, что ты был рядом. – Постников затушил сигарету, они вернулись в купе. Оба тут же улеглись на свои полки.

      – Пожалуй, приеду и брошу курить. Ты же бросил… – Сообщил Постников, натягивая простыню на голову.

      – Хочешь, примажем, как я со своим приемным сыном Ленькой. Закуришь, обрею наголо. – Предложил Олег.

      Тихон не ответил, он спал… Задремал и Голенев. Оба не сомкнули глаз несколько суток. Слишком напряженные выдались в Москве дни в конце августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года.

      Мака вернулась в Глухов не на два часа раньше, как предположил Голенев, а почти на пять. Она спешила не случайно. Новая хозяйка кооператива не доверяла бандитам, которых держал на службе Кащеев. Они могли воспользоваться смутным временем путча и разграбить ее владения. Единственно, что ее успокаивало, так это их уверенность, что Кащеев еще жив. Геннадия шестерки панически боялись, поскольку не понаслышке знали о его жестокости.

      Но волновалась она напрасно. Все ее службы рьяно праздновали победу демократии. В кафе Какманду шла большая пьянка. Маку встретили громким восторженным матом. Она решила гулянку поддержать и выставила братве ящик водки. Ей принесли бокал коньяка.

      – Век свободы не видать! Жалко, Кащея нет. – Прослезился Пятак после третьего стакана.

      Мака взяла его за руку:

      – Проводи меня домой.

      Пятак тут же протрезвел, и слезы у него высохли. Они вошли в холл, где Мака сразу разделась:

      – Неси меня в койку.

      Он подхватил ее легкое худое тело и поволок в спальню.