Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи. Андрей Анисимов

Его голова? Ухо?

      – Его перстень с черным бриллиантом.

      – Перстень тянет не меньше десяти штук зеленых…

      – Хорошо, мы его у тебя купим.

      – Сто штук зеленых.

      – Ты же только что сказала десять.

      – Десять перстень. Девяносто за мое хорошее к вам отношение. Не забыл про бумажку с тремя подписями? Она того стоит.

      – У нас нет столько денег.

      – Я согласна на бережок.

      – Какой бережок?

      – Двенадцать участков от Щеглов до Глухова, что ты зацепил под дачки для себя и вашей своры.

      – Откуда ты знаешь?

      – От Кащеева.

      – Он погиб в Америке?

      Мака снова расхохоталась:

      – Он никуда не уезжал.

      Чиновник побледнел и почувствовал, как его левая штанина становится влажной и теплой.

      Мака брезгливо поморщилась:

      – Все-таки обделался?

      Губы гостя задрожали:

      – Он здесь?

      – Не трясись, в доме его нет. – И она снова окликнула телохранителя: – Трофим, выведи мужика, усади в такси и заплати шоферу. Вернешься, примешь душ.

      Вячеслав Антонович ехал домой, и в его виске бились вместе с пульсом одно слово «ОБОШЛОСЬ!» Он не помнил, как вышел из машины, как поднялся на второй этаж, как вошел в дверь. Три болонки заливистым лаем встретили хозяина. Мадам Стеколкина, флегматичная крупная дама, безразлично оглядела мужа:

      – Опять пьяный?

      – Почти трезвый, только описался. Дай мне переодеться и оставь в покое.

      – Скотина. – Беззлобно бросила женщина и уплыла за пижамой. Вячеслав Антонович задержался в прихожей, поднял собачек на руки, поцеловал их мокрые холодные носы, тихо сообщил зверюшкам:

      – Мои дорогие собачки, ваш хозяин пока жив, а вот жив ли другой дядя, или его усыпили, еще предстоит выяснить. – И засеменил в ванную.

      Они лежали на своем супружеском ложе, и обоим не верилось, что все позади. Таня смотрела в потолок и чему-то улыбалась. Внезапно улыбаться перестала и повела носом:

      – Курил сегодня?

      – Нет, что ты.

      – Врешь. От тебя пахнет.

      – Тогда зачем спрашиваешь?

      – Потому что ты обещал.

      – Сама знаешь, что пришлось пережить…

      Они снова долго лежали молча.

      – Ты счастлив? – Татьяна погладила мужа по волосам и погасила свет.

      – Не знаю, Танечка. Почему-то пусто внутри. И особой радости, так сказать, нет. – Ответил Постников, взял руку жены в свои руки и поцеловал: – Спасибо тебе за все.

      – Ты сам все сделал.

      – Нет. Без тебя, мамы Руфы и Олега я бы не выдержал.

      – Друзья у тебя настоящие. А радости нет, потому что устал. Слишком много нервов потратил. Спи.

      – Не могу. Еще не отошел.

      – Тогда давай поговорим. Что тебя беспокоит?

      – Обидно, что работа стоит. Неделя потрачена, так сказать, впустую….

      – Не кокетничай, Тихон. Эта неделя показала, что люди одобряют твою деятельность и доверяют тебе. А это дорогого стоит. Я горжусь тобой.

      – Танюш,