Кремлевский синдром. Андрей Анисимов

ответа не последовало, Борисевич сделал вывод: – Значит, кино. Но перед тем как начать просмотр, я бы хотел познакомиться с отчимом Вали, – и, кивнув мужчине, попросил: – Назовите себя, пожалуйста.

      – Как назвать? – удивился тот.

      – Имя, отчество, фамилия, год рождения.

      – Лохницкий Степан Гаврилович. Одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

      – Что вы хотите нам показать? – в голосе мадам Щербины послышалось нарастающее напряжение.

      – Гадость хочу показать. Мне, постороннему человеку, смотреть было трудно. Не знаю, как сможет это выдержать родная мать? Но поскольку при нашей прошлой встрече Валя мне здесь так вдохновенно врала, я, чтобы не повторять спектакля, вынужден это сделать.

      – Не надо. Я сама все расскажу. Только вам и один на один. Пусть Валя и Степа подождут в коридоре.

      Выражение лица Степана Гавриловича резко изменилось. Безмятежная улыбка уступила место удивленному взгляду:

      – Галя, почему я должен выйти? Ну, Валя понятно – она ребенок. Переживать заново весь ужас того дня ей незачем. А я человек взрослый. И потом, что это значит? Ты мне рассказала не все?

      Глаза Галины Викторовны покраснели, а ресницы быстро заморгали, и она умоляюще взглянула на следователя. Но Борисевич и не думал ее жалеть. В душе он эту женщину, как родителей и других малолетних «артистов», успел возненавидеть. Она не могла не знать, чем занимается ее ребенок в частной киностудии. Но чувств своих он не выдал:

      – Гражданка Щербина, ваша дочь, несмотря на юный возраст, уже достаточно повидала, чтобы вы не берегли ее детскую душу, а вашему мужу, если он не знает, узнать все равно придется. Ему воспитывать Валю дальше. Хотя, будь моя воля, я бы вас родительских прав лишил.

      Галина Викторовна расплакалась:

      – Я не знала, что там с ними делают. А когда узнала, они мне начали грозить, и я испугалась.

      – Если мне Валя все честно расскажет, кино мы смотреть не будем. Но должен вас, гражданка Щербина, предупредить. Детская порнография попадает под статью уголовного кодекса Белоруссии. Поскольку вы знали, чем занимается ваша дочь и не сообщили об этом властям, вы можете попасть под эту статью за соучастие.

      – Я боялась бандитов, – повторила Галина Викторовна, вытирая платком поплывшую тушь на ресницах.

      – Помощь следствию облегчит вашу вину. Давайте перейдем к делу.

      – Что здесь происходит?! Объясните мне, наконец! – громко потребовал Степан Гаврилович. Следователь посмотрел на его растерянное лицо и тихо сказал: – Степан Гаврилович, чрезмерные эмоции могут помешать Вале и Галине Викторовне давать показания. К тому же ваше благородное негодование меня не трогает. Вы тянете деньги из жены себе на выпивку и не очень интересуетесь, откуда она их берет. Или молчите, или выйдите в коридор.

      – Нет уж. Я останусь. А наши внутренние семейные дела никого не касаются.

      – Оставайтесь. Это ваше право, – разрешил