Призмы Шанбаала. Дарья Олеговна Борисова

наклонила голову вбок, раздумывая над ее словами. Родители могут что-то не разрешать? Я попыталась вспомнить, запрещал ли мне папа хоть что-то в жизни, и начала перебирать все сомнительные вещи, в которые ввязывалась, и которыми внезапно загоралась и в детстве, и в подростковом возрасте, и запретов нелогичных, вроде «не крась волосы» или «не носи каблуки», не было.

      – Так сама отрежь, – я пожала плечами.

      Она ожгла меня полным злости и раздражения взглядом, и я резко осеклась, понимая, что залезаю на территорию, на которой одни мины боли и обиды, и каждое слово может ее убить. Персефона перекатилась с пятку на носок, перестала, наконец, обдирать несчастное дерево, и посмотрела мне в глаза.

      – Поиграть в бильярд вместе не хочешь? – предложила я, прежде чем она что-то успела сказать.

      Персефона опустила взгляд, резко повернула голову в сторону, а потом еле заметно кивнула.

      Мы вернулись в гостиную, Персефона разложила шары. Сама я прежде в бильярд не играла, и осторожно принялась вытягивать подробности из Персефоны, которая выдавала комментарии крайне неохотно. Но постепенно лицо ее расслаблялось, и я узнала второе чувство, жившее в ее глазах. Это был страх. То ли она от природы была необщительной, то ли было с ней произошло что-то такое, что заставило ее бояться других существ.

      За обедом мы сидели уже вместе. Девушка-полукровка, с которой я жила в комнате, фыркнув, пересела за соседний стол, и оживлено принялась о чем-то болтать там с другими существами.

      – Я с ней поздоровалась, а она со мной не стала разговаривать, представляешь? – пожаловалась я Персефоне.

      Та выдержала паузу, подбирая слова, а я посмотрела на вилку и нож в правильных руках, безупречно прямую спину, и сопоставив это и ее титул пришла к выводу, что девица из аристократичной семьи. Она всё еще мне напоминала кого-то, но я не могла точно понять. Фиолетовые глаза я видела у Белиала. Но он не единственный демон с фиолетовыми глазами. Такие же красивые волосы были у Прокурора. Она их дочь?

      – С тобой многие не пожелают разговаривать, – сказала она, отправляя кусочек помидора в рот.

      – Это из-за отца?

      – Ну да. Никто не любит Предателей, – она выдержала паузу, чтобы сделать глоток воды. – Ты реально собираешься всё это съесть?

      Я должна была испытать стыд, но не испытала.

      – Я бы съела и больше, – я пожала плечами. – Я много занимаюсь спортом, поэтому мне нужно много есть. А еще я просто люблю кушать.

      – Оно и видно, – Персефона хмыкнула и отодвинула в сторону тарелку с котлетой и картофельным пюре, пододвигая к себе маленькую пиалу с салатом.

      – Я высокая, – я взяла со стола сахарницу с дозатором и высыпала еще пару-тройку порций в чай, про себя жалея, что тут нет молока. – Буду высокая и тощая, буду скорее пугать, чем выглядеть худой.

      Это была обычная болтовня, и я почувствовала, что я почти в норме. Пока Персефона пережевывала салат, я бросила взгляд на телефон, проверила, нет ли новых сообщений (не было). Вздохнув, я посмотрела на стол, на Персефону и пододвинула