Не жди меня, мама, хорошего сына. Владимир Колычев

сказку – ехал к Стелле да на красный свет. Потом ты поехал к однокласснику… Плести ты умеешь, Балабакин, но не знаешь, к чему привязать свое вранье.

      – Ну почему не знаю, – замялся Сеня.

      – Знаешь, к чему свое вранье привязать? – усмехнулся Круча.

      – Да не вранье…

      – Кто сбил гражданку Вихареву?

      – Я!

      – Еще раз спрашиваю, кто?

      – Я.

      – Спрашиваю еще раз!

      – Не знаю…

      – Только не говори, что машина была в угоне…

      – Не скажу…

      – Тогда кто сбил женщину?

      – Не скажу…

      – Ну, тогда на этом и закончим. Сейчас отправишься в изолятор временного содержания. Извини, мест свободных нет, есть только в камере с бомжами. Но это не страшно. Страшней, когда ты в следственный изолятор попадешь… Парень ты стильный, как сейчас таких называют, подскажи. Метросексуалы?

      – Э-э, да… – сконфуженно кивнул Сеня.

      Как представитель музыкального бомонда, он тщательно заботился о своей внешности по мере возможности, посещал салоны красоты, следовал моде. Конечно же, он считал себя утонченной натурой…

      – Метросексуал и гомосексуал – не совсем одно и то же, – продолжал Круча. – Но, поверь, в тюрьме в такие тонкости не вникают… Или тебе нравится мыло с пола поднимать?

      – Не-ет! – в панике затрясся Балабакин.

      – А будет, парень. Все будет, если ты за ум не возьмешься… Тебя будут топтать, тебя будут растирать по полу как плевок, ты будешь думать о том, как поскорее покончить с собой, а загробный ад будет казаться тебе раем…

      Подполковник говорил на редкость убедительно, ужас в его словах был настолько осязаемым, что Сеня схватился за стул, с силой прижимая его к своему седалищу. Он не хотел поднимать мыло в тюремной бане…

      – Я и так потратил на тебя много времени, – с сожалением сказал Круча. – Ценности ты никакой не представляешь, хочешь сгинуть в тюрьме – твое право. Сейчас тебя отправят в изолятор, а послезавтра предъявят обвинение…

      Он взял трубку темно-серого телефона без наборника номера, приложил ее к уху.

      – Сорокин, Балабакина в предвариловку!

      – Не надо! – еще крепче прижимая к себе стул, прорыдал Сеня. – Я все скажу!

      – У тебя всего две минуты времени, – с пугающим безразличием сказал подполковник. – Пока за тобой идут.

      – Это не я женщину сбил! Не я!

      – Если врешь, постарайся сделать это убедительно.

      – Я не вру… Не я в машине был… И машина не моя…

      – Как не твоя, если на тебя зарегистрирована?

      Балабакин не врал, он сильно волновался, поэтому Круче приходилось вытягивать из него слова.

      – Де-юре моя, а де-факто у меня ее отобрали. За долги.

      – Кто?

      – Это долгая история…

      – Ну, если долгая, то я пойду. Рад был познакомиться, Балабакин.

      – Постойте!

      Сеня уже догадался, что никто не сможет помочь ему, кроме подполковника Кручи. Начальнику ОВД не нужны липовые галочки в отчетности раскрытых преступлений, его интересует истина…

      – Василий