Времени.net. 1977 год. Павел Алашкин

ением, Павел Алашкин

      Глава 1

      Весь день мне казалось, что сегодня что-то случится. Теории, которыми я накручивал себя, были самые разные: увольнение, сердечный приступ, астма…

      «Нервы стали совсем никудышными, – подумал я, выходя с работы, – с этим надо что-то делать. Вот только что? – Я вышел на улицу и пошел к метрополитену. – Сейчас я выпью пива, сяду в метро и поеду домой. Завтра в 7 утра проснусь, съем бутерброд, невыспавшийся, погружусь в подземку, приеду на работу и, как обычно, целый день буду накручивать себе головной мозг, выдумывая ситуации, из-за которых меня могут уволить. Опять поздно уйду из офиса, выпью пива, сяду в метро, приеду домой…»

      Жизнь, с ее большими и маленькими радостями, великими и не очень событиями, полноценно проходила только на экране телевизора.

      Люди, которых я знал, жили точно так же. Определение этой жизни – круг, в котором всегда происходит одно и то же.

      С такими невеселыми мыслями я подошел к станции метро и совершенно случайно дотронулся рукой до трансформаторной будки, которая стояла у входа.

      – Вот черти! – вскрикнул я, и тут же отдернул руку. По всему телу прошел довольно сильный электрический разряд.

      «Блин, ну что за уроды, эти электрики, – размышлял я, спускаясь по эскалатору, – а если дети случайно на эту хреновину наткнутся? Сколько воплей будет?!»

      Поезд, в который я сел, медленно набирал скорость, раскачиваясь из стороны в сторону.

      В моем воображении рисовались картины подземной поездки: вот надо мной проезжают ночные машины, проходят редкие пешеходы. Равномерность движения всех этих систем укачивала. Еще чуть-чуть – и я бы точно заснул, проехав свою остановку.

      Внезапно поезд пошел быстрее. Вагон раскачивало так сильно, что я еле держался на ногах.

      А что, если мы случайно во что-нибудь врежемся?

      Сердце заколотилось сильнее, невидимый обруч сжал голову, к горлу подкатил комок.

      В вагоне погас свет. Стало страшно. Возникло ощущение, что темнота в вагоне закружилась. На мое счастье, поезд выкатился на станцию и остановился.

      На перроне одиноко стоял милиционер, устало следя за проезжавшими мимо вагонами.

      Я подошел к эскалатору и начал неторопливо подниматься наверх, мысленно переживая приключение, которое только что произошло. Тут я заметил, что в окружающей обстановке чего-то не хватает! И верно – на стенках не было аляповатых рекламных щитов.

      Вот какие молодцы! Наконец-то убрали эти надоедливые и глупые художества. Каждое утро эти жизнерадостные плакаты, которые призывали покупать мороженое, колбасу и прочие продукты, безумно меня раздражали.

      А как славно заделали дырки от креплений – продолжал я свои наблюдения, разглядывая стены, мимо которых проезжал на эскалаторе.

      Настроение улучшилось. Я вышел в город и понял, что в привычной картине опять чего-то не хватает. Полностью исчезла вся неоновая реклама. Ну дела! Интересно, зачем ее убрали? Причем всю! Может, это просто чья-то глупая шутка? Или распоряжение властей? Чем дальше я шел по родному городу, тем больше замечал нового.

      Исчезли все ларьки, изменились названия магазинов. Но больше всего меня поразило то, что на месте совсем недавно построенного жилого дома красуется старый и раздолбанный сарай.

      Вот дела! Его же сдали буквально месяц назад!

      Я глубоко вздохнул и понял, что воздух, который окружает меня, тоже другой.

      Он был более свежий.

      Из подворотни вышли две женщины, и я прислушался к их разговору.

      – А Олька-то из нашего отдела польскую куртку себе отхватила.

      – Ух ты! Повезло ей, а где это она умудрилась?

      – Да в Центральном универмаге.

      – Ну это ей повезло, давно уже в нем ничего хорошего не продавалось. А долго она в очереди стояла?

      – Завоз был небольшой совсем, она мимо шла, вот и успела.

      Женщины прошли мимо, затем одна из них повернулась в мою сторону, прошептала соседке что-то на ушко и засмеялась.

      «Интересно, – подумал я, – что за бред они несли? Какие польские куртки? Какой завоз? О чем вообще речь?»

      Размышляя таким образом, я шел к своему дому. Все видимые изменения я списал на подготовку городских властей к какому-нибудь празднику. Именно эта мысль казалась мне наиболее оптимальной, вдобавок она все объясняла. Ее крах, равно как и настоящий страх, появился у меня тогда, когда я подошел к тому месту, где находился мой дом. Точнее дом-то был, но он стоял недостроенный. Вместо обжитого восьмиэтажного здания, находилась строительная площадка, посередине которой стоял башенный кран.

      Что происходит-то? Где мой дом!? Голова была пустой. В ней не было ни одной мысли, которая бы прояснила происходящее. Может, все это сон? А я по-прежнему еду в метро? И сейчас как раз подъезжаю к конечной станции? Я ущипнул себя за щеку. Было больно. Я поднял глаза, строительная площадка не исчезла. Я еще раз ущипнул себя, уже за ногу. Видимых изменений не