Круговерть. Лариса Миронова

Лиры? Это она?

      – Возможно. Я не уверена. Очки в сумке, внизу. Плохо видно.

      – Вега – звезда осенне-летнего треугольника. Её в этих широтах можно видеть только вечером.

      – Мне это не мешает, – сказала она и отвернулась.

      – Как это?

      – А никак.

      – Ну ладно. А вы опять в Москву?

      – Информированы? – сказала Алеся, поворачиваясь к незнакомцу.

      – На всех москвовских есть особый отпечаток, – засмеялся он. – Так вы не ответили.

      – Раз это для вас жизненно необходимо, то, пожалуйста. Сообщаю. Еду в названном вами направлении, но немного севернее.

      – Что? Путешествие? Времечко не очень.

      – В некотором роде. А вы что тут делаете? Вы же не местный.

      – У меня отпуск.

      – Времечко не очень.

      Он снова рассмеялся. Она тревожно прислушалась – что-то очень знакомое было в звуке его голоса.

      – А чем тешите себя в трудовые будни, если это не секрет, конечно? – тихо спросила она.

      – Секрет, но вам откроюсь.

      – Я польщена.

      – Живу я в ма-а-аленьком городке и работаю в ба-а-альшом НИИ.

      – Ну и.? Конкретнее – сфера ваших интерсов?

      – Гражданские лайнеры.

      Она отвернулась и снова стала смотреть на воду – пенный гребень вздымался почти до самого борта.

      – Я тоже когда-то хотела придумать что-то вроде самолета. Устройство, которое будет летать без мотора. Ну, такого крылатого…

      – Сапфира?

      – Сенька!?

      – Ты – дурак. Я угадал ваши мысли?

      – Нет, неправильный ответ.

      – А как же будет верно?

      – Что эта вот пена за бортом – вовсе не пена…

      – А косы царицы-русалочки? Которая плывет за нами? Так? Так, по глазам вижу. И я в это – верю.

      – Да неужели?

      – Чтоб мне сдохнуть. Алеся счастливо рассмеялась.

      В это время раздался гудок и моторка резко остановилась.

      – Опять на мель сели, – сообщил матрос, пробегая с багром на корму. – А вы шли бы в салон, сырость, да и мешать будете, – сказал он пассажирам у борта. – Глянь-ка, рыбина какая, хвостом так и бьет! – крикнул он, обращаясь к другому матросу. – Эх, жалко, не успел загарпунить.

      2

      На свекрухином подворье жила Мария вдовою при живом муже. Через месяц после свадьбы Иван подался в Гомель – сельскому грамотею не сиделось на крестьянском подворье. Иван и Мария были и до свадьбы не чужими друг другу. Бывало на селе, что женились между собой и сродники. Отец Ивана, волостной писарь, вел свой род от московских греков, был выслан из Москвы, осел в тихом месте и жил уже незаметно и скромно, однако, усердно обучая сына грамоте и всему тому, что сам знал. Знался больше с Василисой, с которой был однофамильцем и даже вроде состоял в родстве. Потом женился, имел семеро детей, жил не бедно и умер в глубокой старости, оставив после себя младшему, Ивану два мешка старинных книг.

      Отъезду Ивана в город отец и мать не перечили, в семье были и другие мужчины. Домой Иван приезжал на